промашка вышла. Я поначалу как думал? Раз требуху вылечили, то и зубы поправят. Не-ет, не смогли. А может, не захотели. Ну, бог им судья. Сам сделаю. Вот заработаю денег… Мне ж на жизнь разве много надо? Кусок хлеба, чистая простыня, книги — ну и все. Без телевизора обойдусь как-нибудь, а белье могу и сам постирать. А там, глядишь, и учиться пойду. В заочный техникум. У меня ж всего-навсего неполное среднее, это не дело…
Иван Неподоба хмыкал, но не возражал. Иван терзал воблу над расстеленной газеткой. Иван слушал нового Егора с той же охотой, с какой прежде зверел при его появлении. Иван что-то мотал на ус.
— А помнишь, как ты меня гонял? — спрашивал Егор, хитренько прищуриваясь.
— Так ты ж бутылку у меня хотел скрасть! — чуть конфузливо оправдывался Иван, припоминая инцидент. — А потом небось мне же и принес бы сдавать, что, нет?
— А как ты меня обижал — помнишь? — мстительно вопрошал Егор.
Иван Неподоба хрюкал и гудел басом:
— Ну обижал… Ты кто был, а? Ты себя со стороны видел? Такого как не обидеть? Надо.
— Допустим. А в рыло совать все равно не следовало. Неинтеллигентно.
Под грузом обвинений в неинтеллигентности, невоспитанности и некуртуазности Иван понуро вешал голову, но Егор был щедр и прошлые вины прощал.
— Так ты все еще приемщиком?.. — менял он тему.
Как будто сам не знал. Сдача посуды и сейчас еще приносила Егору дополнительный доход.
— Угу.
— И не хочешь сменить работу?
— На кой?
— Ну как на кой?.. — Егор несколько терялся. — Нет, я понимаю: выгодно. Но не век же… Цель в жизни должна быть, нет? Вот я, например…
— То ты, а то я, — отрубал Иван. Егор морщил лоб.
— Погоди… Ты хочешь сказать, что эти… тьфу, как их?.. бионары на тебя не подействовали?
— Почему не подействовали? Я теперь не гипертоник. А плоскостопие как было, так и осталось.
— И только-то? А мозги?
— При мне.
— Ну?
— При мне, говорю. Работают.
— Как раньше? — не верил Егор. — Всем ведь досталось поровну.
— Всем поровну, но каждому — свое, — изрекал Иван, поднимая вверх толстый палец. — Понимаешь?
— Не очень.
— Значит, тебе пока и не надо. После поймешь.
Дожевав воблу, он испарялся, а Егор долго чесал в затылке, пытаясь сообразить, чего это Иван мудрит и темнит. Не найдя ответа, съедал кусок хлеба с наидешевейшим зельцем и принимался за самообразование. Вчерашний поиск в мусорном баке принес роскошный улов: «Историю древних цивилизаций» в изложении для абитуриентов. Кое-что было непонятно до мигрени. Как Исида зачала от мертвеца? Что свербило у Сета, из-за чего он стал нехорошим? С какого бодуна Гор скормил папаше Осирису свое вырванное Око? Во-первых, папаша уже давно был покойником, а во-вторых, тот еще деликатес.
Кое-что приводило в восторг. В особенности то место в начале книги, где говорилось о неолитической революции. Как раз перед приходом Ивана единственная неубитая программа громкоговорителя поведала Егору гипотезу. Впервые ли помогают земной цивилизации неизвестные покровители? Не является ли неолитическая революция (не говоря уже о самом возникновении человечества) прямым результатом воздействия бионаров в отдаленном прошлом? Не означает ли это, что таинственные покровители решили: человечеству пора подняться еще на одну ступень? Безусловно, оно должно подняться само, снабженное отнюдь не готовыми знаниями, а лишь инструментом для их приобретения…
— Вот ведь! — умилялся Егор.
Неолитическая революция представлялась ему в виде штурма дворцовой решетки толпой прогрессивных земледельцев, вооруженных шлифованными топорами и бронзовыми мотыгами. В картинку временами въезжал броневик, плюющийся огнем из двух башенок; Егор гнал его прочь как явление несвоевременное. Погодите, пращуры, и до техники дело дойдет. С бионарами-то! Где уж древним ретроградам с их кое-как обтесанными рубилами и корявым дубьем противостоять натиску прогресса! Никаких шансов.
Какая революция предстоит на этот раз, Егор не знал. Хватало того, что будущее рисовалось в радужных красках. Иные люди невосприимчивы к повальному оптимизму — Егор был не из их числа. Оскорбляться инопланетной подачкой, как некоторые? Да подите вы!.. Гордецы! Обиделись: человечество, видите ли, оказалось подопытной букашкой под микроскопом. Да хоть бы и букашкой! Вам что, бионаров не хватило? Умный человек не станет обижаться на добавку ума, а скажет благодетелям спасибо, вот так-то…
Главное, чтобы добавка пошла впрок.
3
Кому до инопланетных подарков не было никакого дела, так это природе. В положенное время участились оттепели, побежали ручьи, зачирикала, чуя весну, птичья мелюзга. Самозабвенно пели коты. Сугробы съежились, обороняясь от солнца черной коркой. Егор ковырял их, разбрасывая по асфальту снег, чтобы поторопился таять и не маячил. Все шло путем.
— А, сосед! — приветствовал его Иван Неподоба. — Давно не виделись. Все трудишься?
— А ты?
— У меня день нормированный: принял, погрузил, закрылся. Теперь домой иду. Может, пузырь на двоих раздавим?
Егор подумал и покачал головой.
— Зря, — осудил Иван. — Слушай, теоретик, ты мне вот что скажи: как сейчас мусорят — больше или меньше, чем раньше?
— А почему должны меньше?
— Ну как? Интеллект-то повысился. Где раньше бросал не думая, теперь бросают с умом. А то и вовсе в урну. Нет?
— Не знаю, — вздохнул Егор. — Я ведь недавно…
— Не с чем сравнить?
— А тебе? Меньше посуды несут или больше?
— Я без работы не останусь, и не думай, — самодовольно ухмыльнулся Иван. — Как несли, так и несут. Меньше-то с чего? С ума, что ли? Так ведь умного человека в России всегда тянет выпить. Не все же такие, как ты. «Во многой мудрости много печали», слыхал?
— Приходилось.
— Не осознал, значит. Ну пока, счастливчик.
Провожая его взглядом, Егор недоуменно пожал плечами. Счастливчик? Это как сказать. Хотя да, пожалуй. У него есть цель. Пусть скромная. Не всем же кружиться в высоких материях, изобретая термояд или летая к альфе этого… Егор даже перестал крушить сугроб, тщетно силясь припомнить, как зовется непарнокопытный греческий мужик. Да черт с ним, гибридом… Не в нем дело, а в том, что у каждого свой собственный масштаб свершений. Кто-то до сих пор ищет свой путь, мается и потому несчастлив, а он, Егор Суковатов, свою тропку нашел. Осталось пройти ее, вот и все.
Как просто!
Как понятно, просто и доступно!
Сиял день, а слезящаяся снежная крупчатка искрилась так, будто сознательно притворялась
