Первой моей мыслью было шарахнуться назад в лес, но сквозь затянутое прозрачной пленкой окно меня уже могли заметить. В таком случае не стоит демонстрировать им свой испуг. Да и вообще, с неприятностями лучше разбираться сразу. Я остро пожалел об оставленном в хижине оружии. Впрочем, сожаление было вполне беспредметным — я не таскал с собой пистолет с первых же дней, с тех пор, как убедился, что на острове нет крупных животных и что меня не ищут в этом районе. Впрочем, нельзя сказать, чтобы я был совсем уж безоружен… хотя пользоваться этой возможностью мне не хотелось.
— Бадди, скройся пока, — скомандовал я, — но будь наготове.
Едва пес исполнил мое распоряжение, как раздался резкий звук расстегиваемой «молнии», и из темного зева, разверзшегося в верхней части плота, высунулась слегка встрепанная разноцветная женская голова. Левая половина волос была черной, правая — платиново-белой, и еще какой-то рыжий хвост выбивался сзади.
— Хай, — сказала она, ничуть не удивившись. — Со хуа чжунгохуа?
— Чего? — тупо переспросил я. Мой голос прозвучал неожиданно хрипло. Даже если натуральный цвет ее волос был черным, азиатских черт в ее внешности не просматривалось. Да и в моей как будто тоже.
— Английский, — констатировала она, — это куда лучше. Честно говоря, у нас никто так толком и не выучил китайский. Вы не хотите помочь мне пристать к берегу?
Я этого совсем не хотел, но что было делать. Пришлось, зайдя в воду, ухватиться за буксировочные петли плота и вытащить его на полосу прибоя. Плот был легкий — видимо, эта особа была там одна. Уже лучше.
Она выбралась из расстегнутой входной щели и спрыгнула на вылизанный пеной мокрый песок, глубоко уйдя в него толстыми подошвами высоких шнурованных ботинок. В моем представлении такая обувь больше подходила колониальному солдату, чем женщине, — впрочем, я, как уже говорил, консерватор. В левый ботинок была заправлена белая штанина, правая же нога оказалась голой почти до самого паха, с чем-то вроде браслета над коленом. В глубокие карманы странных штанов было что-то напихано. Ногти на левой руке были длинные и выкрашенные каждый в свой цвет, на правой — коротко подстриженные и без лака. Проклепанный в два ряда грубый кожаный ремень — во времена моей юности, когда еще были мотоциклы, такие носили байкеры — замыкала кокетливая застежка сердечком. Выше была свободная голубая рубашка без рукавов, ничем особым не примечательная, кроме того, что сверху, примерно до середины, застежка шла на женскую сторону, а снизу — на мужскую. Вокруг левого предплечья извивалась вытатуированная змея, а выше красовалась эмблема «Чикагских быков»; на правом плече цвела красная роза. Переведя взгляд еще выше, я не очень удивился, увидев на ее шее сразу три ожерелья — тонкую нитку бисера, бусы из деревянных кругляшей и железную цепь, на которой висел какой-то рогатый талисман. В левом ухе обнаружилась маленькая золотая сережка, на правом — большая красная клипса. М-да. Хотя, конечно, я никогда не понимал женской моды.
— Это материк или остров? — деловито осведомилась она.
— Остров, — вынужден был разочаровать ее я.
— А чей он?
— Мой.
Она улыбнулась, давая понять, что оценила шутку.
— Я имею в виду — кому он принадлежит?
Ну, формально он, конечно, кому-то принадлежал. Не то Британии, не то Португалии… Но, когда я здесь обосновался, и у Британии, и у Португалии были куда более насущные проблемы, чем защита клочка земли, затерянного посреди Тихого океана. Я пожал плечами.
— Ну, какая-то администрация здесь есть? — допытывалась она. — Или, может, станция? База?
Я покачал головой.
— Что, вообще никого, кроме вас?
Я кивнул. Чем больше она тараторила, тем меньше мне хотелось с ней разговаривать. Пока что я обошелся тремя словами, включая «чего?», и лучше бы этим и ограничиться.
— А радиопередатчик у вас есть?
Радиопередатчик был первой вещью, которую я сломал. Я сделал это еще в воздухе. Это было, кстати, не очень просто, поскольку нужно было вывести из строя лишь передающий контур, не повредив приемник. Приемник был нужен мне еще несколько дней, чтобы следить за ходом поисковой операции. Как я и предполагал, она оказалась очень короткой. Слишком уж дорого она обходилась.
— Это ничего, — заверила разноцветная, не дождавшись ответа (на сей раз я не удостоил ее даже жестом), — на плоту есть радиомаяк. Через несколько дней, наверное, спасатели будут здесь. Ну, то есть это зависит от ветра, конечно…
Последняя фраза меня ничуть не удивила. Даже если у них все еще есть электричество и радио, океаны они, как видно, снова бороздят под парусами.
— Видите ли, на нашем корабле открылась течь, — продолжала она. — Экипаж, конечно, сказал, что это не опасно для жизни, но вы же знаете эту публику, им главное — честь мундира и престиж компании, а что там будет с пассажирами, их не колышет, через десять лет попробуйте докажите, что рак у вас от того давнего плавания…
— Рак? От плавания? — Ее трескотня все же вынудила меня превысить лимит слов. Не хватало еще оказаться на одном острове с сумасшедшей. — На паруснике?
— Нет, на атомоходе, — без удивления пояснила она. — Я же говорю, у нас случилась утечка радиации, вот мы и решили, что безопаснее будет взять плоты и отплыть от корабля подальше, пока не придет спасательный бриг. А ночью так случилось… плоты отнесло друг от друга и… вот. А вы как здесь оказались? Тоже потерпели аварию?
— Да, — не стал вдаваться в подробности я. Во всяком случае, в официальных отчетах, очевидно, значилось именно так.
— Давно?
Я снова пожал плечами. Часы с календарем были второй вещью, которую я с большим удовольствием разбил.
— Лет восемь назад, наверное, — предположил я наобум. На самом-то деле, конечно, больше.
— Восемь лет?! — Ее глаза округлились. — Видите, как здорово, что мы встретились! Теперь вас тоже заберут отсюда!
— Мне здесь нравится, — холодно осадил ее я, надеясь закрыть тему. Разумеется, эффект был противоположным: она воззрилась на меня с неподдельным интересом. Мне этот взгляд очень не понравился, ибо поначалу я подумал, что она разглядывает мои штаны — в конце концов, больше на мне рассматривать было нечего. Знающий человек (коим она, конечно, не выглядела, но кто может гарантировать…) еще вполне мог распознать в этих штанах остатки летного комбинезона военного образца. Но затем я понял, что ее интересуют вовсе не штаны. Она оценивающе оглядывала мое тело, и вот это мне понравилось еще меньше. Я сбежал за пять тысяч миль от людей вовсе не для того, чтобы сталкиваться с сексуальными домогательствами.
— Ладно, давайте знакомиться, — сказала она. — Анна Беатриса Инна Каталина Луиза Мишель Робин Френсис Юджин Ядвига.
Испанка, подумал я. Или, во всяком случае, из какой-то испаноязычной страны. Кажется, это там в ходу такие длинные имена, в особенности у аристократов. Хотя какие, конечно, сейчас аристократы… А может быть, сейчас-то как раз самое их возрождение. Несмотря на сохранившиеся атомоходы. Спасательный бриг, как я понял, все же парусник.
А по-английски говорит чисто, отметил я. И даже болеет за «Чикагских быков». Хотя… в этой ее манере тараторить точно было что-то латинское.
— А вы? — поторопила она меня.
— Тим, — просто сказал я. На фоне такой шикарной россыпи имен мое звучало бледно, но что поделать — мои родители уж точно не были испанскими грандами.
— Это-то ясно, — усмехнулась она. — А подробнее?
— Просто Тим, — пожал плечами я. Мою фамилию ей знать совершенно не обязательно. Если все еще существуют «Чикагские быки», то, вероятно, существуют и Соединенные Штаты. А по американским
