же видишь: я хорошо разработал тему. Тот, кто лечит, умеет убивать. Это как инь-янь, как день и ночь — одно невозможно без другого. Если ты умеешь лечить, сумеешь и убить. Но это крайности. Ты умеешь дурманить людей своими травками? Так? Отвечай!
— Современные психотропные препараты справятся с задачей быстрее и эффективнее.
— Зато они оставят следы. А на твои приправы никто не обратит внимания.
— Зачем это вам, Рудольф Каземирович? — тихо спросил господин Ра.
— Я только думаю, как можно тебя использовать. А для разработки планов требуется полная информация. Итак, ты умеешь брать людей под контроль?
Повар ответил не сразу.
— Да.
— Какое время на это требуется?
— По-разному. Чтобы создать в организме человека нужный букет остаточных отложений, требуется не менее недели.
— Ты слышал о ресторации «Круг любителей покушать»? — неожиданно бросил Елакс.
Ответа не последовало.
— Она располагалась на Воронцовской еще до революции. Забавное совпадение, да? Я выяснил, что владел ресторацией граф Холодов. Большой гурман и, по отзывам современников, отличный повар. Я хочу видеть твою морду, Ра.
— Зачем?
Но требование Елакса смутило повара, он машинально отшатнулся назад. Даже в темноте по голосу и по движениям стало понятно, что от безразличия господина Ра не осталось и следа.
— Затем, — веско произнес Рудольф Каземирович, — что у меня есть фотография графа Холодова.
Господи, как же он работает!
Как может он творить такое?!
Он человек? Нет!
Он — Мастер!
Теперь я знаю, что значит быть Мастером с большой буквы. Теперь я понял, кто достоин этого звания. Такие люди рождаются раз в сто лет… Нет! Раз в тысячу лет!
Уникумы! Гении! Бриллианты самой чистой воды!
Но, господи, как же он работает!
Глядя на его ловкие руки, глядя, как безошибочно выбирает он приправы и специи, как точно смешивает ингредиенты и отмеряет силу огня, я завидовал и стыдился. Я завидовал его гению и стыдился себя. На фоне этого повара я чувствовал себя букашкой, никчемным недоучкой, не имеющим ни таланта, ни умения. Я стоял рядом с ним, в его святая святых, в его кухне, и видел себя жалким оборванцем, которому разрешили посмотреть на великолепие дворца. Нет, в оснащении кухни не было чего-либо необычного, но он наполнял ее своим мастерством, своим Даром, и каждая сковорода, каждая кастрюля начинали казаться таинственными артефактами, магическими инструментами кудесника, превращающего продукты в гастрономические чудеса. Я наблюдал, как он священнодействует, и с тоской понимал, какая пропасть лежит между нами.
Я едва не плакал, глядя на работу Мастера.
А потом он предложил мне снять пробу с только что приготовленного блюда.
«Что скажете, коллега?»
Коллега? Его великодушие не знало границ! Я насладился неземным вкусом жаркого и, потрясенный, смог произнести только одно:
«Великолепно!»
«А знаете, его не так уж и сложно готовить. — Он улыбнулся. — Главный нюанс — подготовка мяса… Вы готовите свежую ягнятину?»
«Конечно!»
«Хотите, подарю вам рецепт?»
Я ловил каждое слово, запоминал ингредиенты, пропорции, нюансы приготовления. Я не записывал, я знал, что пронесу подаренный великим Мастером рецепт через всю жизнь.
И буду гордиться тем, что такой человек снизошел до меня.
— Европейских поваров начали выписывать при Петре Первом. В том числе и знаменитых — заманивали огромными деньгами… Западная кухня тогда была в моде. На алмаз наткнулся граф Шереметев. Он нашел человека, которого вы называете «хорошим поваром», человека, обладающего колоссальными знаниями по европейской кухне и кухне Нового Света. Так была заложена основа московского общества гурманов. К тому времени русские повара уже имели представление о кухнях Китая, Индии и Азии, требовалось систематизировать знания, положить начало школе. Революции и войны в Европе облегчили задачу: в Москве появились бегущие от потрясений специалисты, подчас — гении кулинарии. Все, что оставалось, — нагнуться и подобрать лежащее под ногами золото. — Господин Ра помолчал. — Граф Холодов был продолжателем традиций русских гурманов, лидером закрытого общества, сложившегося в Москве в течение восемнадцатого века. Я, как и вы, узнал о «Круге любителей покушать» и стал искать…
— Хватит болтать. Покажи лицо! — Елакс не скрывал волнения. — Лицо покажи!
Повар же, напротив, успокоился, взял себя в руки. Голос его звучал с прежним спокойствием:
— Что вы хотите увидеть, Рудольф Каземирович?
— Ты знаешь что, — буркнул Елакс. — В исторических материалах подчеркивалось, что Холодов не любил фотографироваться, но отказать великому князю Кириллу не смог. Я раздобыл карточку в Париже, в архиве императорской семьи. И хочу убедиться…
— А стоит ли?
— Значит, правда?
Господин Ра молчал, но тишина стала самым красноречивым ответом на вопрос. Елакс покачал головой:
— Сколько ты живешь, Холодов?
— Учитывая обстоятельства, имеет смысл спрашивать, сколько мне осталось.
— И сколько?
— Не так много. Лет тридцать-тридцать пять. Никто из общества не преодолевал двухсотлетний рубеж.
Елакс шумно выдохнул. Он верил. Он верил каждому слову повара.
— И все только потому, что вы правильно жрали!
— С детства, Рудольф Каземирович, — уточнил господин Ра. — Родители правильно кормили нас с младенчества. Индивидуальная диета.
— Ты хочешь сказать, что мне можно не беспокоиться?
— Почему же? — Повар на мгновение задумался, оценивая состояние собеседника. — Если постараться, можно обеспечить вам пятнадцать-двадцать дополнительных лет. Если же оставить все как есть, то, даже пересадив почки, вы не преодолеете семидесятилетний рубеж.
— Пугаешь?
— Я хороший врач, Рудольф Каземирович. Мне не нужны длительные исследования, чтобы понять, сколько вам осталось.
— А ты, значит, согласен меня тянуть?
— Я хороший врач, — повторил господин Ра. — Ближайший год вам придется питаться только в моем ресторане. Затем — только ужинать. Потом посмотрим.
— Я часто уезжаю из Москвы.
— Вас будет сопровождать Ноэль.
— Предлагаешь договориться? — усмехнулся Елакс. — Моя лояльность против двадцати дополнительных лет жизни?
— Мне кажется, это очень хорошая сделка. Хотя, если судить по тону, у вас другое мнение.
— Ты прав — другое. — Елакс не сдержался, выдал гримасу: злую и презрительную. — Предлагая
