Пять четких невидимых ударов 'ледяного луча' из рыцарского сигнума за три секунды заморозили глаза магам и ведьмам, обосновавшимся в малой красной пентаграмме, выложенной на желтом паркете алтарного возвышения.
Прежде всех девятимиллиметровые пули Филомата запечатали египетским крестом свечную старуху-колдунью и оборвали ей висячий срам промеж ног.
'Все же она была Љ 1, эта Фелициата-Счастливая. И последние станут первыми…'
Второй и третий египетские кресты немедля настигли двух молодых ведьм — правой и левой руки колдуньи, наводившей порчу с самого начала строительства православного храма Святых Димитрия Донского и Сергия Преподобного.
Парочку слабых колдунов, четвертого и пятого в еретической иерархии, православный витязь напоследок казнил унизительным косым крестом. Сперва заморозив, он разнес на ледяные осколки их гениталии и третьим шоковым выстрелом поражал в мочевой пузырь.
Сию же минуту все пятеро осквернителей подлежали развоплощению на глазах у сектантов, ослепленных мерзкой похотью и блудострастием…
Тем временем пять дюжин блудников и блудниц ничего не видели, не замечали, безудержно совокупляясь по двое, трое и в большем количестве.
Их пастырю и поводырю Монтану, упоенно дирижировавшему оргией, также не дано было чего-либо понять. До самой последней секунды свального греха.
Покамест внутри храма мощно не забушевало чудотворное чистилище-пургаториум…
Орденская теургия вершилась неотвратимо и неумолимо. Очищающая сине-фиолетовая геенна огненная, беспощадно пожирала и расточала бренную и греховную человеческую плоть…
Инквизитор истово, досконально вычищал и предавал храм крещению благодатным звездным огнем, выжигающим природную магическую скверну, обращая ее в тлен и прах…
В завершение теургического таинства инквизитор поместил небольшую кучку праха в ритуальную чашу, изготовленную из черепной коробки Мика Счастливчика, и растворил в святой воде. Плотно надвинув на отяжелевший сосуд крышку из свода черепа, он запечатал его орденской гексаграммой.
Запертая чаша навечно подлежала хранению в древнем саркофаге на святой вершине никому от века и мира сего неведомой, невидимой одинокой скалы где-то в Альпах посреди зоны древнего зла.
Глубокой ночью обнаженная женщина очнулась лежа ничком на холодном полу в темноте посреди пустой церкви. Она не думала о том, как сюда попала, почему ее верхняя одежда и нижнее белье аккуратно сложены рядом с ней, отчего вокруг никого нет. Она только помнила, что утром в понедельник ей опять на работу, а дома заждались любящий ее муж и маленькие дети.
Тяжело вздохнув, она принялась кое-как одеваться. Потом на ватных подгибающихся ногах побрела к выходу, на ходу придумывая правдоподобную ложь, будто бы хозяин магазина ее заставил допоздна принимать товар, пересчитывать и перекладывать коробки с обувью на складе.
— 4 —
Спустя три дня инквизитор вновь посетил провинциальный город, где накануне он совершил чудотворное очищение и расчелся с магической скверной в православном храме Святых княже Димитрия Донского и Сергия Преподобного.
Окружному благочинному инквизитору-коадьютору Филиппу Ирнееву предстояло еще одно небольшое дело. Намедни у него не было возможности и времени урезонить некую знахарку-ворожею, наводившую зловредительный сглаз на домашних собак и кошек.
Когда он в воскресенье пополудни обнаружил глупую старую ведьму, подготовительная стадия храмового ритуала уже была приведена в действие. Искажать ее хотя бы в минимальной степени близким экзорцизмом, причем с риском насторожить осквернителей, инквизитор счел неприемлемым по тактическим соображениям.
Теперь же ему потребовалось менее получаса, чтобы отнять у выжившей из ума старухи ведьмовское естество, лишив ее способностей к ворожбе и порче.
Затем он какое-то время в благостном расположении чувств присутствовал на рождественской мессе в католической капелле Сошествия Святого Духа. К его удовольствию литургия осуществлялась исключительно по-латыни, а не на кощунственном белоросском новоязе.
Преклонив колено перед ликом Богоматери Остробрамской, инквизитор вскоре отправился в православную церковь, находящуюся неподалеку в пяти минутах езды на автомобиле.
В храме Димитрия Донского и Сергия Преподобного на Филиппов пост затеяли ремонт. Но верующих в него пускали, в церковном киоске продавали свечи.
Старик-инвалид, часто сюда захаживающий днем, поставил тоненькую свечечку у иконы Святых апостолов Петра и Павла. Сосредоточенно помолился о чем-то своем.
После стал смотреть, как рабочие на очищенной бетонной поверхности разноцветной мраморной плиткой выкладывают на полу восьмиконечную византийскую звезду.
Глянул на убранство обновленного иконостаса и царских врат. Везде декоративные медальоны- кресты сверху донизу чуть стесали, отшлифовали и, по всей видимости, собирались покрывать густым темным лаком.
'Теургический ритуал свершился непреложно и непререкаемо… Во имя вящей славы Господней…'
Ни одной прежней бесовской хари и личины инквизитор не увидел. Он удовлетворенно кивнул, заметив, что и лампадки не коптят, не гаснут, а горящие свечи стоят ровно и прямо.
'Благослове достояние Твое…'
Незаметно для двух-трех прихожих храма сего и возившихся рядом рабочих-строителей инквизитор преклонил голову у алтаря, истово вознося благодарственную молитву.
'Хвали душе моя Господе… Te Deum laudamus…'
Спустя четверть часа Филипп Ирнеев возвращался к своим близким. Он гнал 'лендровер' по заснеженному шоссе и время от времени привычно клял погоду, природу, государственную автоинспекцию и дорожные службы, 'из рака ноги'.
Ближе к городу дорога вроде бы стала получше и почище. Наверное, поэтому он начал прикидывать, как и чем ему отметить рождественские и новогодние праздники, каникулы…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
L.b.s.
С Божьей помощью эта православная фантасмагория, явившись на излучающей поверхности жидко- кристаллического монитора, первоначально вводила себя в наш мир Господень твердым черным шрифтом по мягкому белому экрану.
Так она была задумана в иносказании текста и контекста. В основном в сумерках. Там, где восток соприкасается с западом, а восход встречается с закатом.
Между Светом и Тьмой. Между Богом и Дьяволом. Между Добром и Злом.
В час, когда не выпадает ни орел, ни решка. Когда монета, упавшая на ребро, катится безостановочно и бесконечно в Пространстве и Времени.
Май 2011.
