Васи.
— Ну, и где шкаф? — спросил он.
— В спальне.
На столике стояла бутылка вина и фрукты. Свет был приглушен. Янка в халатике присела на кровать.
Вася был красивым, добрым, соблазнительным до дрожи в коленках, наивным и ни черта не понимал намеков.
— Куда двигать? — спросил он.
— Никуда. Иди сюда, — попросила Янка.
Вася подошел и встал рядом с кроватью.
— А долго стоять? — спросил он. — Меня дома ждут. Я к ЕГЭ готовлюсь.
Янка встала, обхватила его руками и притянула к себе.
— Бинго! — прошептала она, глядя ему в глаза, и поцеловала.
Сильные руки сжали ее и полезли под халатик.
— Покувыркаемся, детка, — утвердительно сказал Вася.
Они кувыркались часа три, пока Янка не поняла, что уже больше не может. Тело устало и болело, а агрессивный Вася нравился ей все меньше и меньше.
— Хватит, — попросила Янка.
— Еще нет, — он притянул ее к себе.
— Прекрати!
— Только когда захочу!
— Все! — крикнула Янка, всматриваясь в горящую «Б» в безумных глазах.
На миг ей показалось, что там уже «В». Затем Вася их закрыл и упал на кровать.
— Ты чего? — спросила Янка. Вася не отвечал. — Ты спишь? — она подвинулась чуть ближе. — Что случилось?
Пульс не прощупывался. Искусственное дыхание и массаж сердца Янка делать не умела, но честно пыталась. Не помогло. Тогда она набрала номер Бричикова и сказала: «Приезжай!»
Ушла в ванную, включила душ, усердно скоблила себя мочалкой и плакала.
Бричиков выслушал ее, вынес труп на улицу и несколько раз ударил по голове найденной возле мусорки палкой, не забыв очистить карманы.
Гроб стоял на двух табуретках. Янка долго не решалась подойти, а как только сделала шаг, перед ней появилась Васина мать.
— Уйди! — почти прошипела она. — Уйди, гнида! Это к тебе он пошел. Это из-за тебя все!
Янке хотелось плюнуть ей в глаза, но она сдержалась.
— Он ушел. Сказал, что все будет нормально, — она старалась, чтобы голос не дрогнул.
— Уйди! — не сдавалась мать.
Накатила усталость, и Янка почувствовала облегчение. Не надо стоять здесь и мучиться из-за того, что Произошло. Но уйти просто так было слишком.
— Гори в аду, — сказала Янка. Повернулась и вышла.
Через три дня женщина умерла. Каждый день температура повышалась, и сбить ее было невозможно. Медики качали головами, разводили руками и устраивали дискуссии. Янка пыталась вспомнить, слышал ли кто-нибудь разговор. Вроде бы нет. Она позвонила Бричикову и сказала, что хочет переехать. Пускай подсуетится. Опекун как-никак.
— Дом, — сказала Янка. — Мне нужен дом.
— Ну, дом так дом, — пожал плечами Бричиков. — Только сначала надо будет еще одно дельце провернуть.
— Хорошо, — Янка кивнула.
В квартиру она не возвращалась, жила у Бричикова. Школу тоже забросила: считать-писать умеет, а диплом, если понадобится, купит.
— Делишки делать будем. Да, — сказала Янка. — Но сначала мне нужно подстричься.
Она распустила волосы и показала Бричикову, как именно. Он пожал плечами и фыркнул. У него это здорово получалось.
— Еще, — попросила Янка.
Бричиков посмотрел на нее, но все же налил коньяку в стакан. Янка выпила залпом, скривилась и закурила, развалившись в кресле.
Сегодня она убила трех человек.
Простое слово «все» убивало идеально. Главное только — смотреть в глаза. Инкассаторы посмотрели.
Она не хотела их убивать, но Бричиков сказал, что иначе нельзя. Могут вызвать подмогу. «Заставить сказать «А» куда сложнее, — убеждал он. — Их надо убить. Ты же хочешь дом?»
Дом Янка хотела, но не до такой степени. А сейчас ей и вовсе было на него наплевать.
— Я так и не выучила других слов, — сказала она.
— И не надо, — Бричиков махнул рукой. — Этих четырех хватит. Даже двух. Вряд ли нам понадобится, например, «Бинго!».
— Сука.
Бричиков улыбнулся. Янка ненавидела, когда он улыбался.
— Все! — сказала она, глядя ему в глаза.
В ответ ей погрозили пальцем.
— Не забывайся. Ты колдуешь, а я расколдовываю.
— Я могу справиться и без тебя.
— Уже справилась пару раз, — Бричиков опять улыбнулся.
— Сука, — повторила Янка. — Налей еще.
Он налил. И наливал до тех пор, пока она не отключилась. елка стояла посреди комнаты. В мешке с песком, как положено. На ней висели какие-то старые игрушки, которым было больше лет, чем Янке.
А под елкой лежала мама. Узел завязанного сзади халата торчал, и казалось, что мама не умерла, а притворяется подарком.
В тот раз, в прошлом, Янка так и подумала. Сейчас, во сне, она уже знала правду.
Мама умерла. Врачи сказали, что это был сердечный приступ. Оно устало, износилось, и все.
Янка знала, что бывает от слова «все». С этой мыслью она и проснулась.
Голова пульсировала. Хотелось пить, а может, даже выпить.
Янка встала — Бричиков ее так и оставил в кресле, не раздевая и не укладывая, — и прошла в туалет. Посмотрела на себя в зеркало, усмехнулась и почувствовала, что боль усилилась. «Ну тебя», — подумала она.
Бричиков был на кухне. Пил кофе с тостами и читал газету. Он всегда так завтракал. Одинаково до абсолютизма.
— Бричиков, — позвала Янка.
— Что, хреново? — спросил он, не отрываясь от газеты.
— Бричиков, это ты мою маму убил?
В этот раз на нее посмотрели. Целую секунду.
— Дура, — прокомментировал он. — Оно мне надо? Я бы сейчас жил куда спокойней.
Янка кивнула и пошла в душ. Она тоже так думала.
Жизнь налаживалась постепенно. Бричиков купил Янке дом в частном секторе. Она не Ходила в школу, а устроилась на курсы парикмахеров. Как-то встретила на улице бывшего одноклассника. Тот заметил ее, поменялся в лице и поспешил скрыться в ближайшем переулке. Сначала Янке стало смешно, а потом сразу и резко — грустно. Но она сдержалась.
Дни шли, а деньги инкассаторов не кончались. Янке даже начало казаться, что они будут всегда, а значит — больше не понадобится никого убивать. Можно работать в парикмахерской, затем подружиться с кем-нибудь, выйти замуж. Прожить нормальную человеческую жизнь без горящих в глазах букв.
Она думала так три месяца, пока однажды не заявился Бричиков. Растерянный и суетливый. Янка
