— А ну живо внутрь, очкарик! — прошипел бугай в камуфляже и с дробовиком в руке. — Времени мало, сейчас остальные подтянутся!
Схватил Ивана за шиворот и потащил к магазину.
Внутри было так светло, что Иван даже ослеп на мгновение.
— Привыкай, — сказал бугай. — Они электрический свет не переносят. На солнце им начихать, а лампы Ильича всякие, фонарики…
Когда белая пелена с радужными пятнами наконец растворилась, Иван огляделся. Магазин был большой, длинный и залитый ярким светом. Горели люминесцентные трубки на потолке. Горели светильники на стенах. А прямо напротив входа между двумя массивными колоннами стоял большой прожектор, за решетчатым стеклом которого тлели, угасая, нити накаливания. Рядом с прожектором сидела на стуле женщина с гладко зачесанными, собранными в пучок волосами и в больших круглых очках. Женщина была в строгом отутюженном костюме и походила то ли на заведующую библиотекой, то ли на директора школы.
— Вот как, — сказала она. — Первый человек за два дня.
Иван вырвался наконец из лап камуфлированного амбала.
— Вы его убили!
Дама важно поднялась со стула.
— Да что вы такое говорите, гражданин! Кто убил? Кого? Где?
Амбал хрюкнул.
— Там! — сказал Иван. — На улице. Вы что, выстрела не слышали? Что здесь происходит?!
К ним медленно подтягивались люди. Человек пять. Пузан в хорошем костюме с красным флажком депутата на лацкане. Продавщица необъятных размеров в синем фартуке. Какой-то изможденного вида ханурик в рабочей робе. Даже школьник, в летней цветастой рубашке и почему-то в пионерском галстуке.
— Что вы такое и что здесь делаете? — важно спросил толстый депутат. — И как сюда попали?
— Приехал. На машине. Иван, — оторопело ответил Иван. — Ой! — Он потер уколотое запястье.
Продавщица подняла к глазам шило с каплей крови на острие.
— Кровь, — сообщила она собравшимся. — , Человек, значит.
— Да это сразу было ясно, что человек, — сказал амбал. — Слишком розовый. А вот как сюда попал, это вопрос.
— Сразу не сразу, а помнишь того стилягу в джинсах вчерашнего? Тоже был розовый и с нормальными глазами.
— По какой трассе ехали? — спросил депутат.
— Со стороны райцентра.
— На шипы напарывались?
— Да. Потому и…
— Из машины выходили, чтоб колесо поменять?
— Ну конечно!
— Тогда почему вы до сих пор живы?
Иван замолчал, не зная, что сказать. Горожане смотрели на него, явно ожидая ответа.
Дама в очках подошла ближе.
— Ну что ты к нему пристал, Бревнов. Видно же, что он ничего не соображает. — Она подала Ивану длинную тонкую ладонь. — Галина Андреевна. Завуч местной школы. Была.
— Слышь, Андревна, — подал пропитой голос ханурик, — если этот приехал, значица, мы могем выехать?
— Можешь попробовать. А мы посмотрим.
Иван пожал завучу руку.
— Иван Быков. Э-э… Турист. — Сфера деятельности и подписки о неразглашении постоянно накладывали на Ивана ограничения в подобных беседах.
Депутат сопливо хмыкнул.
— Турист! Знаем мы таких туристов. Американцы небось подослали.
Завуч поморщилась.
— Какие американцы, окстись, Бревнов.
— Подождите, — наконец собрался с мыслями Шван. — Я ничего не понимаю. Что вы вообще здесь делаете? Что с городом? Что происходит?
Горожане переглянулись.
— Если коротко… — начала было завуч. И тут с улицы послышался какой-то звук — словно скребли железом по стеклу. Завуч резво отпрыгнула в сторону, и в ее руках вдруг оказался обрез охотничьей двустволки. Камуфляжный амбал пробормотал что-то вроде «Ну, я же предупреждал» и передернул дробовик. Дети, депутат и; ханурик шумно бросились в сторону прилавков. Продавщица медленно вытянула из-за спины старый «калашников» и сказала:
— Вообще, Андревна, лучше не рассказать, а показать. Так нагляднее.
— И то верно, — одобрила завуч, загоняя в обрез красные цилиндрики. — Очки!
Амбал достал из широкого нагрудного кармана большие зеркальные очки и отдал их Ивану:
— На, возьми мои пока.
Иван повертел их в руках. Солнцезащитные очки он носил только на курортах.
— Зачем?
— Затем, что без них околеешь, — ответила Андревна. — А теперь осторожненько подойди к витрине, вон туда, там дырочка есть. И посмотри.
Только сейчас Иван заметил, что все витрины в магазине плотно заклеены темной бумагой, а кое-где фольгой.
— И что я увижу? — спросил он.
Никто не ответил.
Иван покачал головой, нацепил очки на нос и шагнул к витрине.
Из ступора его вывел крик амбала:
— Эй, оторвите его кто-нибудь! Он же не знает, что долго смотреть нельзя!
Иван с трудом отвернулся от узкого отверстия между двумя листками пищевой фольги. Шагнул в сторону, прислонился затылком к холодной стене и медленно сполз на пол. Потом снял зеркальные очки и спросил хрипло:
— А что у них с глазами?
Амбал хохотнул:
— Вот чудила! Тебе только это показалось странным?
— Точно неизвестно, — ответила Андревна. — Какое-то новое оружие. Вроде излучателя. Если смотреть им в глаза без защитных очков, наступают неминуемые кранты. В очках тебе просто видения мерещатся, а без очков погибаешь. Зеркальная поверхность, видимо, нейтрализует значительную часть излучения.
Иван вспомнил сверкающие белые глаза на темно-серых лицах тех, кто неподвижно стоял сейчас там, на улице, и его передернуло. То, что ему казалось в те бесконечные мгновения, лучше было загнать поглубже и никогда больше не вспоминать.
— Кто это вообще такие?
— Это горожане, Быков, — пожала плечами завуч. — Бывшие горожане. Скорее всего мертвые, но я не уверена. По крайней мере, они ходят и даже иногда бегают. Звучит бредово, но уж как есть.
— Слышь, Андревна, — сказал ханурик, подняв голову из-за прилавка. — Давай ему фокус с пулей покажем. А то ведь не поверит.
Завуч покачала головой.
— Опасно. В конце концов, без разницы, поверит он или нет. Что вы намерены делать, Быков?
— Колесо. Возьму колесо. — В голове до сих пор крутилась дикая картина безмолвно стоящей вдоль
