Утешали всем миром.
Рассудительная красавица Девятка Динариев объясняла Тате, насколько это обыденная и скучная в сущности вещь — подземелья. А ее смышленый попугай бесстрашно передразнивал хозяйку, лишь бы только Тата улыбнулась. Виноторговец Девятка Кубков, самый медоточивый из нас, многословно и с жизненными примерами напоминал Тате, что за каждым испытанием обычно следует воздаяние — сытный обед с шоколадным тортом, смешная комедия с кутерьмой и приключениями, поездка в парк, где хрусткая сладкая вата и аттракционы. И даже нищеброды-попрошайки с Пятерки Динариев, вельми и вельми асоциальные элементы, и те внесли свою лепту. «Посмотри на нас, несчастных калек, девочка. Мы такие одинокие и малообеспеченные! Бредем, скрипя костылями, по заметенной снегом улице, а в ярко освещенных окнах с витражами пируют бессердечные горожане… Если по совести, мы, горемыки, куда несчастней тебя!»
Трудно сейчас вспомнить, кто именно возвратил Тате трезвость духа. Но она высушила слезы подолом юбки, высморкалась в кулачок и побрела дальше.
Еще два часа восемнадцать минут шла она по тоннелю-зануде — ни поворотов, ни дверей, ни ступеней. Мы беспомощно наблюдали за ней из своего метафизического далека. И даже у Скелета текли по скуловым костям призрачные слезы сочувствия.
Светские беседы у нас в тот вечер не клеились — клей прокис…
Вдруг на дороге, ведущей к Заоблачным Вратам — это разглядел самый дальнозоркий из нас, Колесничий — вздыбились клубы желтой пыли.
Вскоре показался и сам всадник — это был дюжий Рыцарь Динариев на своем вороном битюге по кличке Денежка. Он яростно охаживал мерина хлыстом, не позволяя взмыленной скотине сменить яростный галоп на щадящую рысь. Рыцарь Динариев — здравомысленный тихоня, за много лет я обменялся с ним разве что парою реплик, да и те, кажется, о погоде. Совершенно бесполезным субъектом казался мне он. И надо же — отличился!
Пока другие вздыхали и охали, он взял да и съездил к Заоблачным Вратам безо всякого повода, так сказать, сверхурочно, чтобы только узнать, не повернулось ли Большое Колесо Фортуны хотя бы на сотую долю миллиметра! А ведь и впрямь выяснилось, что в Татиной судьбе произошла перемена участи и совсем скоро скучный тоннель врастет в выложенную песчаником старинную галерею, из которой до выхода на поверхность рукой подать! Опасностей на ее пути, считай, уже не встретится, — сообщил Рыцарь Мечей, ловя на себе восхищенные взгляды блудливых граций с Тройки Кубков. Кроме одной: что на одном из привалов девочка попросту заснет от усталости…
В девять ноль-ноль вся компания встретилась на пятачке возле конечной остановки трамвая. Анжела сияла — как-никак, премьерный показ новых джинсов с обтрепанными дырами, стразами и бисером, отец подарил.
Ее товарка Алла была мрачна, как октябрь в Нефтеюганске. Во-первых, джинсов с бисером ей никто не подарил. Во-вторых, перспективы крутого отдыха с матерью в Турции, которыми она чванилась с самых весенних каникул, стремительно таяли — мать завела любовника, дядю Валеру, и бросать его хотя бы на день, хотя бы и ради шикарного пляжа, побаивалась. Еще сбежит. Отправлять же Аллу в Турцию, так сказать, соло отказывалась наотрез. Это бесило Аллу. Она была уверена, что уже взрослая и отлично справится сама. После того как они заперли Малую в Магазине, Алла отправилась домой с намерением закатить истерику на глазах у дяди Валеры. Рассчитывала, что мать, которая из халата выпрыгивает, стремясь показать, какая она образцовая мамулечка, усовестится и выдаст ей денег на тур в Анталью. Или хотя бы пообещает путевку в молодежный лагерь под Анапой. Хоть что уже! Однако дома вместо мамы и дяди Валеры (рассказывая о нем друзьям, Алла всегда опускала это детское «дядя», хотя в разговорах с родными опускать отчего-то забывала) обнаружилась бабушка. Старуха подшивала тяжелые оконные шторы. Стучала, содрогалась швейная машинка, выпущенная на заре германского национал-социализма в городе Эссен. «Чего стоишь барыней? Помогла бы лучше!» — проворчала бабушка, с натугой обернувшись через плечо.
Веталь, Мичин и Олег пребывали с том томительно-хмуром состоянии духа, что звалось в их кругу «депрессняки».
Только что они высосали по бутылке несвежего пива на ограждении парковки оздоровительного центра «иSPAния». Обсуждали дорогие машины клиентов.
Выходило, для того, чтобы заиметь статусный агрегат нужно… нужно нечто в высшей степени непривычное.
Мужчины, которые, кряхтя, выбирались из-за руля «лексусов» и «саабов», вовсе не выглядели теми лохами, у которых можно что-то украсть безнаказанно, как крадут мобильники или борсетки. Напротив, в их движениях, походке и особенно в выражении глаз чувствовалась какая-то темная, лихая сила. Такие если заловят, будут бить, могут даже искалечить.
— Мне вон та по кайфу, — растягивая большим и указательным пальцами серый шарик опостылевшей жевательной резинки, произнес Веталь по поводу серебристой Subaru Forester — из нее выскочил сутулый человечек с архитектурным кавказским носом. — Тонн на сорок затянет, если нулевую брать… Уважаю японцев!
Олег гладил глазами новенькую «бэху». Стояла она через два «шевроле» от приглянувшейся Веталю «субару» и была красива скользящей красотой какого-то иного, не то чтобы лучшего, но, вне всяких, более складного мира. Олег размышлял о том, как жить. Как жить, было совершенно непонятно.
— Вы чего такие… Что случилось-то? — спросила Анжела, играя бедром. Стразы, которыми был расшит вдоль шва ее бок, вяло вспыхнули в лучах ближней неоновой вывески.
— Да ничего. Просто пробило, — признался Веталь.
— Может, в автоматы зайдем? — предложила Анжела, разумея ближайшую ликерку, там за стеклянными дверьми призывно мигали «блэк джеки», «рулетки» и другие хищные электрические ящики.
— Денег нет. А у вас?
— Тоже нету, — соврала Алла. Деньги у нее были, но, согласно сложившемуся в среде ее подруг комильфо, тратить их на пацанов было совершенно недопустимо. Это пацаны должны всегда тратить деньги на девчонок. Потому что это нормально.
— Надо бы Малую выпустить. Пора уже, — добродушно сказала Анжела. Ее пустое обычно нутро распирала радость обновки. Хотелось поделиться ею с другими. Даже с Малой, хоть она и странная по жизни.
— Пусть посидит еще, — бросил Веталь.
— Да ты че? Девять уже!
— Не гони волну. Не двенадцать.
— Все равно. Пошутили и ладно, — настаивала Анжела. — Сходите, мальчики.
— Согласен, надо выпустить, — неуверенно сказал Олег.
— Вот ты и выпустишь, раз ты такой принц! — обрадовался Веталь. — Мне влом в Магазин тащиться. Далеко.
— Да ладно там далеко! Пошли.
— На фиг.
— Не понял? Вместе запирали, вместе отопрем!
— Тебе, по ходу, в педагогический надо, — недобро усмехнулся Веталь. — Там такие нужны. Моралисты.
— Мне лично вообще до фени Малая. Просто не надо быть лохушкой, — заявил Мичин сквозь протяжный зевок. После пива его всегда клонило в сон.
— Это не дело, — попробовал возмутиться Олег.
— И вообще, Олежа. Ты стрелу забивал — ты и отвечай.
Олег поморщился. Действительно: в случае чего, отвечать придется ему. А так — еще есть шанс отбрехаться.
— Ну что, Анжелка, Аллка, айда Малую откроем. А то у меня потом еще дело будет. Важное, — предложил Олег, вкладывая в эти слова всю свою душевность.
