Волги-матушки простор,Где с судов больших и малыхБрал он с вольницей побор;Как он с силою казацкойРыскал вихорем степнымИ кичливое боярствоТрепетало перед ним.Душит злоба удалого,Жгёт огнём и давит грудь,Но тяжёлые колодкиС ног не в силах он смахнуть.С болью тяжкою оставилВ это утро он тюрьму:Жаль не жизни, а свободы,Жалко волюшки ему.Не придётся Стеньке кликнутьКлич казацкой голытьбеИ призвать её на помощьС Дона тихого к себе.Не удастся с этой силойСилу ратную тряхнуть —Воевод, бояр московскихВ три погибели согнуть.«Как под городом Симбирском,Думу думает Степан, —Рать казацкая побита,Не побит лишь атаман.Знать, уж долюшка такая,Что на Дон казак бежал,На родной своей сторонкеВо поиманье попал.Не больна мне ёа обида,Та истома не горька,Что московские бояреЗаковали казака,Что на помосте высокомПоплачусь я головойЗа разгульные потехиС разудалой голытьбой.Нет, мне та больна обида,Мне горька истома та,Что изменою, не правдойГолова моя взята!Вот сейчас на смертной плахеСрубят голову мою,И казацкой алой кровьюЧёрный помост я полью…Ой ты, Дон ли мой родимый!Волга-матушка река!Помяните добрым словомАтамана казака!..»Вот и помост перед Стенькой…Разин бровью не повёл.И наверх он по ступенямБодрой поступью взошёл.Поклонился он народу,Помолился на собор…И палач в рубахе краснойВысоко взмахнул топор…«Ты прости, народ крещёный!Ты прости-прощай, Москва!..»И скатилась с плеч казацкихУдалая голова.(1877)
