Русский романс

ИВАН НИКИТИН (1824–1861)

374. Нищий[385]

И вечерней и ранней порою
Много старцев, и вдов, и сирот
Под окошками ходит с сумою,
Христа-ради на помощь зовет.

Надевает ли сумку неволя,
Неохота ли взяться за труд, —
Тяжела и горька твоя доля,
Бесприютный, оборванный люд!

Не откажут тебе в подаянье,
Не умрешь ты без крова зимой, —
Жаль разумное божье созданье,
Человека в грязи и с сумой!

Но беднее и хуже есть нищий:
Не пойдет он просить под окном.
Целый век, из одежды да пищи,
Он работает ночью и днем.

Спит в лачужке, на грязной соломе,
Богатырь в безысходной беде.
Крепче камня в несносной истоме,
Крепче меди в кровавой нужде

По? смерть зерна он в землю бросает,
По? смерть жнет, а нужда продает;
О нем облако слезы роняет,
Про тоску его буря поет.

1857

375. «Вырыта заступом яма глубокая…»[386]

Вырыта заступом яма глубокая.
Жизнь невеселая, жизнь одинокая,
Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая,
Жизнь, как осенняя ночь, молчаливая, —
Горько она, моя бедная, шла,
И, как степной огонек, замерла.

Что же? усни, моя доля суровая!
Крепко закроется крышка сосновая,
Плотно сырою землею придавится,
Только одним человеком убавится…
Убыль его никому не больна,
Память о нем никому не нужна!..

Вот она — слышится песнь беззаботная —
Гостья погоста, певунья залетная,
В воздухе синем на воле купается;
Звонкая песнь серебром рассыпается…
Тише!.. О жизни покончен вопрос.
Больше не нужно ни песен, ни слез!

1860

376. <Из стихотворения «Хозяин»> («На старом кургане, в широкой степи…»)[387]

На старом кургане, в широкой степи,
Прикованный сокол сидит на цепи.
        Сидит он уж тысячу лет,
        Все нет ему воли, все нет!

И грудь он когтями с досады терзает,
И каплями кровь из груди вытекает.
        Летят в синеве облака,
        А степь широка, широка…