Русский романс

1811

57. Пловец («Вихрем бедствия гонимый…»)[73]

Вихрем бедствия гонимый,
Без кормила и весла,
В океан неисходимый
Буря челн мой занесла.
В тучах звездочка светилась;
«Не скрывайся!» — я взывал;
Непреклонная сокрылась;
Якорь был — и тот пропал.

Всё оделось черной мглою,
Всколыхалися валы;
Бездны в мраке предо мною,
Вкруг ужасные скалы.
«Нет надежды на спасенье!» —
Я роптал, уныв душой…
О безумец! Провиденье
Было тайный кормщик твой.

Невиди?мою рукою,
Сквозь ревущие валы,
Сквозь одеты бездны мглою
И грозящие скалы,
Мощный вел меня хранитель.
Вдруг — всё тихо! мрак исчез;
Вижу райскую обитель…
В ней трех ангелов небес.

О спаситель-провиденье!
Скорбный ропот мой утих;
На коленах, в восхищенье,
Я смотрю на образ их.
О! кто прелесть их опишет?
Кто их силу над душой?
Всё окрест их небом дышит
И невинностью святой.

Неиспытанная радость —
Ими жить, для них дышать,
Их речей, их взоров сладость
В душу, в сердце принимать.
О судьба! одно желанье:
Дай все блага им вкусить;
Пусть им радость — мне страданье;
Но… не дай их пережить.

1812

58. Утешение в слезах[74]

«Скажи, что так задумчив ты?
          Всё весело вокруг;
В твоих глазах печали след;
          Ты, верно, плакал, друг?»

— «О чем грущу, то в сердце мне
          Запало глубоко;
А слезы… слезы в сладость нам;
          От них душе легко».

— «К тебе ласкаются друзья,
          Их ласки не дичись;
И что бы ни утратил ты,
          Утратой поделись».

— «Как вам, счастливцам, то понять,
          Что понял я тоской?
О чем… но нет! оно мое,
          Хотя и не со мной».

— «Не унывай же, ободрись, —
          Еще ты в цвете лет;
Ищи — найдешь; отважным, друг,
          Несбыточного нет».