О чем-нибудь хорошем… о чем-нибудь хорошем…
О чем хорошем сейчас можно думать?!
Все получится… Все обязательно, обязательно получится… Просто не может не получиться!
А в лицо дует легкий бриз, море мирно и ласково плещется внизу, солнце тепло обнимает за плечи, а по щекам скатываются мелкие соленые капельки…
Резкий порыв ветра вырвал из косы ленту, растрепал длинные волосы…
От неожиданности она широко распахнула глаза…
Волны накатывали на пиратскую шхуну, обнимали ее, поднимались все выше и выше, окутывали мачту, и вот уже даже флаг скрыт от глаз. А вода расступается и подбирается к следующему кораблю — ведь от того остались лишь пузыри на воде…
Пиратские шхуны бросились в бегство раньше, чем волны поглотили второй корабль, моряки с которого в панике бросались в воду — прямо на острые скалы. А может, они просто заметили Алику, парящую в нескольких локтях от палубы с развивающимися на ветру, которого не было и в помине, волосами…
Она дернулась и рухнула на палубу. Моряки так и замерли — кто как был — наверное, если бы в этот момент кто-то прыгал, он так и застыл бы в воздухе. Лишь Фрайм уже ходил по палубе, вытирая окровавленный меч, усыпанный брызгами, ругал остальных за нерасторопность и награждал их хмурыми взглядами.
Он на какое-то мгновение остановился рядом с Аликой, но сразу же пошел дальше, удостоив лишь одной фразой:
— Волосы заплети.
Команда постепенно приходила в чувство. Льен уже заделал пробоину, и матросы поспешили заняться сетями. Одна сеть все-таки уплыла, что дало Фрайму новый повод раскричаться.
Рыбачили до самого заката. Уже в сумерках, когда заходящее солнце причудливо вызолотило алые паруса, а Алика чуточку пришла в себя (первое время ее сильно мутило — сказывалось энергетическое истощение), Фрайм наконец скомандовал разворот к берегу.
Больше в тот день ничего особенного не случилось — видимо, день исчерпал запас неожиданностей. Дома Алика, даже отказавшись от ужина, сваренного Лисой, ушла наверх, завалилась на тюфяк, не раздеваясь, и мгновенно уснула.
Весь следующий день потрошили и чистили вчерашний улов, который Фрайм 'поровну' поделил между всеми двадцать восемью матросами, собой и Стражницей — то есть их семье досталась треть улова. Сначала Алика радовалась, но потом поняла, что лучше рыбы было бы поменьше. К вечеру она вся пропахла желтоглазкой и спинокой. У первой, как понятно, были желтые глаза, а еще желтые плавники и хвост; мясо было нежным, а костей в желтоглазке было совсем немного — только хребет, за что ее и любили. У спиноки мясо было только на спине, из-за чего рыба казалась горбатой. Чистить ее было сложно — приходилось целыми слоями снимать шкуру (потом из нее делали сапоги), да и мяса получалось немного; зато, даже сушеное, оно было очень вкусным.
Наконец, возня с рыбой закончилась (к счастью, все в этом мире имеет свой конец), тугие бочки с соленой желтоглазкой затолкали в подвал. Мать весь вечер пребывала в прекрасном настроении — еще только весна, а погреб уже отнюдь не пустой, — что, впрочем, не спасло их от огородных работ на следующий день.
Так прошла вся весна, отметившись только Весенней ярмаркой на Западных островах (ездил туда только отец и привозил всем по маленькому сувениру; Сельме досталось зеркальце, а Алике — костяной гребень). Пришла пора сева; это время ознаменовалось только тем, что Илька ненароком взорвала башню Стражей Света во время очередного тренировочного упражнения (к счастью, никто не пострадал), и покупкой очаровательной мышастой кобылки для верховой езды и упряжи — летом была возможность доехать до Радужного, небольшого города к северу от поселка.
Лето незаметно проплыло мимо, оставив за собой убранные поля и ломящиеся кладовые. Праздник урожая и вовсе прошел тихо. На празднике, подбирая упавшую ложку и, таким образом, оказавшись под ломящимися столами, Алика увидела очаровательную зеленую змейку, с интересом ее разглядывающую. Змейка оплела толстую ветку и даже чуточку подалась вперед, уставившись огромными желтыми глазами на девушку.
— А тебе разве не говорили, что так смотреть на людей неприлично?.. — шепотом спросила Алика, опасаясь забрать ложку.
Только услышав этот голос, Алика вспомнила о Змее. Она спешно схватила ложку и выпрямилась, зажимая злосчастный столовый прибор так, что побелели костяшки пальцев. Огляделась — нет, кроме нее голоса никто не слышал. Даже Сельма по-прежнему жевала красное яблоко, хоть Змея слышала и она тоже. Фрайм обсуждал с кем-то из моряков, будет ли в этом году хороший зимний лов. Мать показывала Лисе способы нарезки сельдерея. Может, и не было его, этого голоса?..
Она вздрогнула, огляделась. Никто даже не повернул головы. Она снова уронила ложку, нырнула под стол — змеи не было и в помине.
Силясь вспомнить, в каком возрасте человек особенно подвержен галлюцинациям и бывают ли голоса, которые слышат только Стражницы, она рассеянно хлебнула яблочного сока, встала и поспешила убраться подальше в сад.
В саду росли в основном плодовые деревья, но было и несколько берез. Одна из них выгнулась седлом — мечта любого подростка. Еще совсем маленькими девочками Алика и Сельма любили сидеть на этой березе и болтать о всяких пустяках. Но седло годилось не только для болтовни — оно отлично скрывало от посторонних глаз. Если ты не хочешь быть найденным, а хочешь просто посидеть спокойно и подумать о чем-нибудь своем — залез на дерево, и больше невидим для окружающих…
'И пусть говорят, что девушкам не положено лазить по деревьям', — подумала Алика, подбирая юбки и карабкаясь по скользкому после вчерашнего дождя стволу. Последний раз подтянувшись и покрепче обняв ветку, она плюхнулась на сидение… и с немалым удивлением обнаружила рядом Сельму.
— Ты же должна быть на празднике! — удивленно сказали они одновременно и рассмеялись. Впрочем, Сельма смеялась как-то невесело; Алика даже заметила на лице следы слез.
— Эй, ты чего?..
Сельма украдкой потерла глаза и деланно бодрым голосом ответила:
— Ничего. Хороший денек, правда?..
— Сельма, — укоризненно покачала головой Алика. — Кого ты обманываешь?..
Сельма отвернулась.
— Только не говори, что это ты из-за Акара.
Та всхлипнула, Алика закатила глаза. Терзания на тему того, что 'ах, он ко мне безразличен' были ей незнакомы, а потому казались исключительно глупыми.
— Но все же было хорошо!
'Ну да, — про себя добавила Алика, — хорошо, пока он не подарил букетик васильков Анильте…'
— Да ладно тебе… Это же Акар! Вот увидишь, завтра вы с ним опять будете гулять по пляжу…
Алика попыталась обнять ее, но Сельма неожиданно резко вырвалась — Алика чуть не пропахала носом землю под березой.
— Нет, не будем! Ничего ты не понимаешь!..
Признаться, она действительно ничего не понимала, и еще меньше стала понимать, когда Сельма резво соскочила с березы и куда-то ушла.
'Явно будет плакать где-нибудь в другом месте', — подумала Алика, но искать не пошла. В конце концом, каждому из нас когда-нибудь захочется побыть одному…
