шорох опавших листьев, перешептывающихся о чем-то при каждом дуновении ветерка. Джонни остановился и с неприязнью посмотрел на Барбару, медленно идущую между могилами. Она двигалась не торопясь, очень осторожно, стараясь не наступить на чей-нибудь холмик, и наклоняясь чуть ли не к каждому памятнику, стараясь отыскать принадлежащий ее отцу. Джонни подозревал, что мысль оказаться на кладбище после наступления темноты пугала ее, и это его забавляло, поскольку он все еще был зол на сестру и хотел заставить ее немного помучиться за то, что она вынудила его проехать две сотни миль только ради того, чтобы положить венок на могилу. По его мнению, это было поступком глупым и бессмысленным.
— Ты не помнишь, в каком она ряду? — примирительно спросила Барбара.
Но он и не думал отвечать. Вместо этого Джонни злорадно улыбнулся и повернулся к сестре спиной. Она медленно переходила от камня к камню, останавливаясь возле каждого, на котором еще можно было прочесть имя умершего. Барбара знала, как выглядело надгробие ее отца, и могла даже вспомнить некоторые имена людей, похороненных рядом. Но с приближением темноты искать становилось все труднее.
— Мне кажется, мы смотрим не в том ряду, — сказала она наконец.
— Мы здесь одни на всем кладбище, — ответил Джонни, особенно подчеркнув слово «одни». Затем он добавил:
— Если бы не эта кромешная темнота, мы бы нашли ее за пару минут.
— Да, если бы ты встал пораньше… — заворчала Барбара и, не договорив, стала двигаться вдоль следующего ряда могил.
— Последний раз я гроблю воскресенье на такое хреновое мероприятие, — с досадой сказал Джонни. — Или пусть мать сама сюда ездит, или нам надо перенести могилу поближе к дому.
— Иногда мне кажется, что ты жалуешься, только чтобы услышать свой собственный голос, — холодно ответила Барбара. — А кроме того, ты последнее время слишком часто говоришь глупости. Ты же прекрасно знаешь, что мама слишком слаба, чтобы совершать такие поездки самостоятельно.
Вдруг знакомое надгробие попалось Джонни на глаза. Он внимательно рассмотрел его, узнал в нем могилу отца, но решил не говорить пока Барбаре, чтобы та поискала подольше. Однако желание поскорее отправиться домой вскоре одержало в нем верх над стремлением помучить сестру.
— Мне кажется, это здесь, — безразличным тоном сказал он и стал смотреть, как Барбара подбирается к нему, стараясь, по своему обыкновению, не наступить на чью-нибудь могилу.
— Да, это она, — с облегчением сказала Барбара, подойдя ближе. — Можешь быть доволен. Теперь мы уже скоро отправимся домой.
Джонни молча подошел к могиле и еще раз взглянул на надпись, прежде чем вынуть венок из коричневого бумажного пакета, который он все время держал под мышкой.
— А я даже не помню, как выглядел отец, — задумчиво сказал он. — Двадцать пять долларов за эту штуку, а так его толком и не помню.
— А я помню, — с упреком ответила Барбара, — хотя я была гораздо меньше тебя, когда он умер.
Они оба посмотрели на стандартный пластмассовый венок, украшенный искусственными цветами. Внизу, на куске красного пластика, изогнутого в виде ленты, завязанной большим бантом, были написаны золотой краской следующие слова: «Мы тебя помним».
Джонни усмехнулся.
— Матушка, видите ли, на старости лет захотела помнить, и поэтому мы должны ехать за тридевять земель, чтобы положить на могилу этот вшивый венок. Как будто он смотрит оттуда сквозь землю и проверяет, насколько хороши все эти декорации.
— Джонни, как тебе не стыдно! — сердито сказала Барбара. — Это же займет мять минут. — А потом она опустилась на колени возле могилы и стала молиться, в то время как Джонни взял венок и, подойдя к самому надгробию, с усилием воткнул проволочные ножки в плотную, утоптанную землю.
Затем он встал, тщательно отряхнул одежду, как будто бы сильно испачкал ее, и снова начал ворчать:
— Это займет пять минут. Это займет три часа и пять минут. Нет — шесть часов и пять минут! Три часа туда и три обратно. Плюс еще два часа, которые мы потратили на поиски этого проклятого места.
Барбара оторвалась от своей молитвы, гневно сверкнула на него глазами, и он замолчал.
От скуки Джонни зевнул и тупо уставился в землю. Затем начал нетерпеливо покачиваться взад-вперед, засунув руки в карманы. Барбара продолжала молиться, и, как ему казалось, это тянулось уже неоправданно долго. От нечего делать Джонни стал оглядываться по сторонам, всматриваясь в темноту и пытаясь различить туманные очертания отдаленных могил. Из-за сгустившихся сумерек уже не все надгробия было хорошо видно, и от этого казалось, что их здесь не так уж много — лишь самые крупные памятники были еще ясно видны. Звуки ночи казались особенно громкими из-за отсутствия человеческих голосов. Джонни молча вглядывался в темноту.
Вдруг вдали показалась странная движущаяся тень, похожая на пригнувшуюся фигуру, бредущую между могилами.
«Наверное, сторож или поздний посетитель», — подумал Джонни и нервно посмотрел на часы.
— Пойдем, Барб, ты уже была сегодня в церкви, — раздраженно сказал он.
Но Барбара не ответила и продолжала молиться, будто нарочно решив растянуть это подольше, чтобы только позлить его.
Джонни закурил, лениво выпустил первое облачко дыма и снова огляделся по сторонам.
Там, вдалеке, определенно кто-то двигался среди могил. Джонни прищурился, но было уже слишком темно, чтобы различить что-то, кроме неясного силуэта, который то и дело скрывался за деревьями и надгробиями, медленно продвигаясь по кладбищу.
Тогда он повернулся к сестре, намереваясь ей что-то сказать, но в этот момент она в последний раз перекрестилась и поднялась с колен. В молчании Барбара медленно отвернулась от могилы, и они зашагали прочь. Джонни курил и пинал ногой мелкие камешки.
— Молиться надо в церкви, — скучающим тоном сказал он.
— Как раз тебе бы церковь пошла на пользу, — ответила Барбара. — А то ты превращаешься в настоящего дикаря.
— Ну, дед же говорил мне, что я буду проклят. Помнишь? Как раз на этом самом месте, когда я прыгнул на тебя вон из-за того дерева. А он это заметил, вышел из себя и торжественно объявил мне своим замогильным голосом: «Ты будешь проклят навеки!».
Джонни весело рассмеялся.
— А ты ведь не на шутку перепугалась тогда, — устрашающе сказал он. — Помнишь?
— Джонни! — Барбара улыбнулась, чтобы показать ему, что она совсем не боится, хотя и знала, что в темноте он все равно не сможет увидеть ее улыбку.
— Нет, мне кажется, ты и сейчас боишься, — настаивал он. — Я думаю, ты боишься людей, которые лежат в могилах. Мертвецов. Что, если они выйдут из своих гробов и погонятся за тобой? А, Барбара? Что ты тогда будешь делать? Убегать? Молиться?
Он обернулся и угрожающе посмотрел на нее, как будто собираясь наброситься.
— Джонни, перестань! — устало отмахнулась она.
— А ты ведь боишься! — не унимался он.
— Нет!
— Ты боишься мертвецов!
— Перестань, Джонни!
— Они уже выходят из могил, Барбара! Смотри — вон идет один из них… — И он указал пальцем на пригнувшуюся фигуру, медленно плетущуюся между могилами.
Сторож, или кто бы он ни был, остановился и, кажется, посмотрел в их сторону. Однако было слишком темно, чтобы сказать это с полной уверенностью.
— Вот он идет за тобой, Барбара! — продолжал издеваться Джонни. — И он мертв! Но он идет за тобой.
— Джонни, перестань, он услышит. Как же тебе не стыдно!
Но Джонни отбежал в сторону и спрятался за толстым высоким деревом.
