Послушай, друг мой, как тебе не стыдно Птиц воровать! Твое ли это дело? Ведь ты царевич.
Иван-царевич
Я не виноват… Меня послал царь-батюшка поймать И привезти ему Жар-Птицу; нам Она премного сделала вреда: Изволила повадиться в наш сад По яблоки заветные и яблонь Испортила, хоть брось… Меня послал Царь-батюшка…
Царь Долмат
Так разве ты не мог Не воровски, а честно и почтенно Достать ее? Ты просто попросил бы: Тогда бы я, приняв в соображенье, Что твой отец — известный государь, Что ты — Иван-царевич, сын его, Решился бы по милости моей Тебе отдать, пожаловать Жар-Птицу. Ты поступил иначе. Что ж ты взял? Тебя ж поймали, привели на суд Перед царя, и что царю угодно, Тому и быть с тобою! Я бы мог Тебя жестоко, славно проучить За дерзкий твой поступок; я бы мог Провозгласить торжественно и громко Во всех газетах, что такой-то Иван-царевич, сын царя Выслава, Ворует птиц и пойман, уличен И прочее; я мог бы сверх того Еще нанять, положим хоть десяток, Ученых и бессовестных мужей, Чтобы они особенные книги Писали и печатали везде О том, что ты не годен никуда: Тебя рассмотрят, разберут, обсудят, Опишут с головы до ног, и все, Что про тебя узнать и сочинить Возможно, все узнается и будет Разглашено от Кяхты до Багдада, От Колы до Помпеева столба! Потом из тех газет и книг, мой милый, Ты перейдешь в пословицу, а там Того и жди, что именем твоим Бранчивые старухи на торгу Кидать в мальчишек станут, словно грязью; Но я не строг, я пощажу тебя За то, что ты известной царской крови И что твои уста окружены Не жесткими, свирепыми усами И бородой, а мягким, нежным пухом; Я пощажу тебя, Иван-царевич, Когда ты мне дашь слово, что ты мне Сослужишь службу; я прощу тебя И сверх того отдам тебе Жар-Птицу, И ты со мной расстанешься как с другом, И выедешь из царства моего В большом почете, как высокий гость, Как сын царя, с которым я желаю Вести приязнь и дружбу.