недовольна…
Синтия бросила на брата сердитый взгляд.
— Ты лучше иди-ка к ней наверх и поговори сам, Льюк. Я думаю, она задаст тебе хорошую взбучку за то, что вы убили ту девушку раньше времени. Мама, по-моему, совершенно ясно сказала, что на Пасху у нас их должно быть три, не меньше.
— В пятницу я поймаю еще одну, — пообещал Льюк. — Я не допущу, чтобы церемония была испорчена.
— Если бы ты был чуть-чуть поумнее, нам не пришлось бы уже никого искать! — раздраженно выговаривала Синтия. — Будто ты не знаешь, как это опасно!.. С каждым разом люди становятся все умнее, и ты, так же как и Сайрус с Авраамом, должны это осознавать. Сколько раз мама повторяла вам это?!
— Как только мы уберем комнату, — виновато пообещав Льюк, — я поднимусь к маме и обязательно поговорю с ней. Но пока ведь у нас нет никаких неприятностей… Она не будет на меня слишком сердиться — вот увидишь!
Придя в себя, Нэнси медленно открыла глаза в тут же в ужасе содрогнулась, вспомнив, где находится. Она повернулась и увидела, что девушка в соседней клетке пристально и с сожалением рассматривает ее.
— Меня зовут Гвен Дэвис, — прошептала она. — Они убили мою сестру.
Гвен с трудом сдерживала слезы и все время всхлипывала. На вид ей было лет двадцать пять и ее без натяжки можно было бы назвать красавицей, если бы не запуганный взгляд и многочисленные синяки на всем теле и лице. Темно-каштановые волосы Гвен были разделены прямым пробором и заплетены в две косички, что несколько молодило ее и не позволяло сразу догадаться о ее истинном возрасте. Одна косичка была стянута вплетенной в нее красной ленточкой, но другая лента уже потерялась, очевидно, в результате общения с «полицейскими», и поэтому вторая коса начала расплетаться…
— Те двое полицейских… настоящих, — продолжала Гвен, — наверное, могли бы как-то помочь нам, но теперь и они мертвы… Значит, нам с тобой надо держаться вместе и придумать, как выпутаться из всего этого… пока они и нас не убили.
— Что мы теперь можем сделать? — безнадежно махнула рукой Нэнси и, зарыдав, уткнулась в грязное одеяло, брошенное на пол клетки.
В это время Сайрус, Льюк и Авраам с громким топотом вошли в комнату. Нэнси закрыла глаза руками и мечтала еще заткнуть уши, чтобы не слышать, как они срезают трупы и вытаскивают их из гостиной.
На этот раз Льюк и Авраам были в джинсах и рубашках.
Льюк вывел из гаража старый «пикап» и поставил его перед самым крыльцом парадного входа. Авраам и Сайрус тут же вынесли завернутый в одеяло труп и швырнули его в кузов. Потом вернулись в дом за вторым убитым. После этого Авраам с Сайрусом втиснулись в кабину, Льюк завел мотор, и машина отъехала Синтия, стоя на крыльце, наблюдала, как машина, поднимая клубы пыли, скрылась за поворотом Потом медленно вошла в дом и захлопнула за собой дверь. Взяв в чулане ведро и тряпку, она начала молча убирать гостиную, время от времени строго поглядывая на девушек, — Отпустите нас! — взмолилась вдруг Гвен. Но Синтия лишь рассмеялась в ответ.
— Вы ведь такая же, как и мы — молодая женщина… — не унималась Гвен. — Не может быть, чтобы вы не испытывали отвращения перед тем, что должно с нами произойти и всем, что мы ощущаем сейчас. Вы бы и сами не вынесли таких мук и… этого заключения в собачьей клетке.
Синтия подошла к Гвен поближе. Теперь Гвен могла как следует разглядеть ее. Девушка была на редкость красива — высокая, стройная, дышащая юностью, и Гвен показалось невероятным, что она может быть такой же извращенной и злой, как и ее братья. И только адский блеск темных глаз Синтии, делавших кожу ее лица еще бледнее, подсказывал Гвен, что, к сожалению, все это именно так. Глядя на Гвен сверху вниз, Синтия процедила сквозь зубы:
— Я вовсе не такая, как вы. И никогда больше даже не заикайся об этом. Мне даны сила и власть. И у меня есть свое собственное общество. Они верят в меня. И очень скоро ты сама во всем этом убедишься — когда настанет пятница. Ровно в полночь.
— А может быть, я тоже начну верить в вашу силу и власть?.. — осторожно спросила Гвен. — Можно и мне стать членом вашего общества? — Она попыталась завязать разговор, чтобы хоть как-то расположить Синтию к себе, и тогда, может быть, у нее и Нэнси появится хоть слабый шанс снова вырваться на свободу.
— Вам уже ничего не поможет, — убежденно заявила Синтия. — Вы обречены. И все ваши лживые заверения в преданности не обманут меня и не заставят сойти с истинного пути.
«Пикап» выехал на опушку, где утром были застрелены Том Райли и Хэнк Беннет. Их белый фургончик стоял на прежнем месте, спальные мешки валялись возле потухшего костра. Льюк, Сайрус и Авраам выбрались из машины, оттащили трупы полицейских к костровищу и бросили их на остывшие угли.
— А неплохое местечко они выбрали, — засмеялся Льюк. — Миленькое и безлюдное. Лучшего и нам не найти.
— Сожжем их и закопаем останки, — объявил Авраам. — Сайрус, начинай копать могилу! — приказал он брату.
Льюк и Авраам подтащили тела Тома и Хэнка и, положив их поверх полицейских, соорудили нечто вроде поленницы из мертвецов. Сверху они побросали одеяла, спальные мешки и все горючее, что удалось обнаружить в фургончике. Последними в кучу полетели полицейские формы. Наконец Льюк облил все бензином, не пожалев для этого целой канистры, поднес спичку и стал наблюдать, как разгорается грандиозный погребальный костер. Потом к нему присоединились и два других брата, и радостные лица всех троих осветил рычащий столб яркого рыжего огня.
Глава 8
Лежа на кровати, Синтия читала избранные места из книги «Притяжение колдовства», написанной доктором Морганом Дреем, профессором антропологии из Нью-Йорка:
«…Неудивительно и то, что дьявол с древних времен изображался в виде зверя с раздвоенными копытами и языком в форме ветвящегося пениса. Известно, что садизм является одной из форм сексуального извращения, а вера в колдовство — признаком сексуально подавленного общества. Таким образом, подобным извращением страдают и ведьма, и инквизитор. Недаром церковь и государство постоянно твердят, что ведьмы на самом деле существуют как пособники дьявола на земле и их надо всячески наказывать и убивать.
И вот в результате индивидуум становится либо ведьмой, либо охотникам на ведьм, ибо только так он может реализовать свое извращенно мотивированное поведение. Признавая утверждения «Я — ведьма (или колдун)», человек полностью погружается во всевозможные сексуальные аномалии, граничащие с садизмом или переходящие в него. Утверждая противоположное, а именно:
«Я преследую ведьм и колдунов», человек оправдывает садистское обращение с другими людьми. И в любом случае все сводится к тому, что люди начинают мучить и всячески истязать друг друга, а нередко даже и убивать во имя светлых или темных сил, и так происходит до тех пор, пока обе стороны медали не сольются воедино, то есть пока и инквизиторы, и колдуны не начнут вести себя совершенно одинаково, основываясь на садизме…
…Такая торжественность и дуализм «святого» и «дьявольского» в полной мере проявились у Жиля де Ре, рыцаря-защитника и любовника Жанны д'Арк. В 1429 году, когда их триумфальные победы на полях сражений «кончились коронацией Карла II, Жанну провозгласили святой, а Жиля назначили маршалом Франции. Ему в то время было всего двадцать пять лет, но он уже успел унаследовать огромное состояние. Этот человек увлекался чтением, любил музыку и поэзию и отличался исключительной красотой. Он был весьма популярен в высшем свете и при дворе. Говоря сегодняшним языком. Жиль был настоящим баловнем судьбы. Он вернулся с войны победителем и намеревался остаток своих дней провести в
