очень хорошо приклеен. Или пришит. Только и всего.
И вдруг Вите в голову пришла неожиданная мысль. А что, если…
— Послушай, Бухтик… — начал он.
— Ну? — Бухтик повернул к нему лицо. — Слушаю.
— Я… хотел тебя спросить… Хочешь стать артистом?
— Это ещё зачем?
— Как зачем? Ведь артисты самые знаменитые люди! Все их знают, аплодируют им…
— Неправда, — возразил Бухтик. — Самые знаменитые люди — изобретатели. Такие, как я. Они изобретают. Потом — поэты. Я об этом узнал из ящика с картинками… как его…
— Из телевизора, — подсказал Серёжа.
— Ну да… Я смотрел передачи через окно, пока не познакомился с Серёжей.
«Ох и притворяется!» — с восхищением подумал Витя.
— Но и артисты тоже известны всем, — продолжал он настаивать.
— Это правда, Серёжа? — спросил Бухтик.
— Правда.
— Тогда не знаю… — нерешительно произнёс Бухтик. Но было видно, что ему уже очень хотелось быть артистом.
— Как же он будет играть людей? — спросил Серёжа. — Он же… Он ведь Бухтик!
«Сговорились, — окончательно решил Витя. — Ладно, пусть думают, что я им верю…»
— А ему и не нужно играть людей, — ответил он. — Зачем ему их играть? Он будет бесёнком в «Сказке о попе и о работнике его Балде». Понятно?
— А-а, — сказал Серёжа. — Что ж, это ты неплохо придумал!
В это время кто-то постучал в дверь, и послышался голос Николая Владимировича:
— Чего вы там заперлись? Испугались чего-то?
— Ничего мы не боимся! — крикнул Витя. И не успел Бухтик выскочить из-за стола, как он уже открыл двери.
— Э-э, да у вас тут целая компания! — сказал Николай Владимирович.
— Это Бухтик, — начал Витя. — Он…
— Можешь не продолжать, — перебил его Николай Владимирович и внимательно посмотрел на Бухтика. — Если не ошибаюсь, это персонаж из вашего будущего спектакля. Верно?
— Верно, — сказал Витя. — Откуда вы знаете?
Николай Владимирович улыбнулся.
— Я всё знаю, — сказал он. — Я знаю даже то, что ты вчера бегал на железнодорожную станцию. Сколько порций мороженого съел?
— Две, — ответил Витя и потупил глаза.
— Вот видишь… Ты, кажется, охрип. Ну-ка подойди ко мне… Скажи: «А».
— А-а, — начал Витя, и глаза у него полезли на лоб.
Бухтик исчезал с поразительной быстротой. Только что он был, как и все, а теперь от него оставалась одна лишь туманная тень. Потом исчезла и она.
— Мэ-э, — промычал поражённый Витя.
Серёжа, украдкой взглянув на Николая Владимировича, быстро вытряхнул таблетку и положил на край стола. Таблетка исчезла в мгновение ока, и перед Витей снова как ни в чём не бывало сидел ухмыляющийся Бухтик.
— Бэ-э…
— Я просил тебя сказать только «А», — укоризненно заметил Николай Владимирович. — А ты мне весь алфавит называешь.
— Бу-у… — и Витя показал пальцем на лохматого гостя. — Б-бухтик!
Только теперь он поверил!
— Ну и что же, что Бухтик? — спросил Николай Владимирович. — Я с ним уже познакомился… Э-э, друг Капустин, да у тебя с пульсом что-то неладно! — вдруг встревожился он. — Придётся принять вот это лекарство и немедленно лечь в постель!
— Это потому… — пытался объяснить Витя.
— Немедленно, — строго повторил Николай Владимирович.
Вите пришлось лечь в постель.
Выздоровление
Сегодня Николай Владимирович впервые за много дней разрешил Оле выйти на улицу.
И конечно же, рядом с ней был Серёжа.
Выглядела Оля ещё не совсем здоровой, но глаза девочки с любопытством бегали по сторонам, а на лице время от времени появлялась такая улыбка, что Серёже стало казаться, будто сегодня какой-то особый, праздничный день. А болезнь… Николай Владимирович, выпроваживая их на улицу, сказал:
— Забудь о болезни, Оля. Главное для тебя сейчас солнце, воздух и… — он задумался, подбирая нужное слово.
— Вода, — поспешно подсказал Серёжа.
— Нет, — возразил Николай Владимирович. — Об этом пока рано думать. А вот прогулки, приключения — то, что тебе сейчас надо.
Серёжа обрадовался: уж чем-чем, а приключениями Оля будет обеспечена! Уж он постарается.
А тётя Клава, поправив воротник Олиного платья, сказала:
— Только не очень увлекайся, — и, скосив глаза на Серёжу, добавила: — И не вздумай гоняться с ним наперегонки.
Было понятно, кого тётя Клава имела в виду. Но Серёжа даже не подумал обижаться.
И вот они идут по колени в мягкой траве под необыкновенно синим небом, в перелеске весело поют птицы, кузнечики выпрыгивают из-под ног, и речка впереди сияет так ослепительно, как не сияла ещё никогда.
Наверное, потому, что рядом шла Оля.
— Хорошо как! — щурясь от солнечных лучей, проговорила она. — Даже голова кружится.
— Хорошо, — охотно согласился Серёжа. — Но лучше бы — пошёл дождь. Я бы тогда познакомил тебя с Бухтиком.
Оля замедлила шаги.
— Серёжа… — как-то неуверенно произнесла она. — Это правда, что Витя, когда увидел Бухтика, с перепугу залез под кровать?
— Зачем же мне тебя обманывать? — обиделся Серёжа.
— Понимаешь… если это так, то… вы, мальчишки, более храбрые, и всё-таки Витя под кровать полез… Что же тогда делать мне, я же девочка!
— Ты что — боишься? — удивился Серёжа.
— Не то чтобы очень, но…
Оля оглянулась. Прекрасные здесь места, она об этом уже написала маме. Таинственные, загадочные…
На полпути к заводи, окружённый цветочной клумбой, стоял бетонированный колодец. Из него качали воду для санатория. Оля приподняла крышку и заглянула внутрь.
— Темно как, — сказала она. — А Бухтик может сюда нырнуть?
— Конечно, может! — воскликнул Серёжа. — Он куда хочешь нырнёт, была бы только вода…
И тут ему в голову пришла такая мысль, что он стукнул себя ладонью по лбу. И почему она не пришла раньше? Бухтик жаловался, что ему очень тяжело добираться до санатория — нет ни одной лужи на пути.
«Да, ни одной лужи, — подумал Серёжа. — Зато есть колодец, а в нём сколько хочешь воды!»
