Где ты шел, сибирский леший,через мир и через громпо дороженькам нездешнимс колдованным топором?Ждал тебя я год и месяцв наши горные краяи поверил: спета песнясоколиная твоя.Вечер был. Сверкали звезды.И стоял товарищ мойчернобровый, грандиозный,бородатый и прямой.Он сказал: — Под небом синимшел любою стороной,нету города в России,не отстроенного мной.Он сказал: — А в смысле песниразговором не забавь,в небе звездочкой чудеснойобозначена судьба....Ночь налево, ночь направо,больше нечего сказать —триста звезд глядели прямов наши звездные глаза,и одна с зеленым цветом,будто цветик полевой,по неведомой приметезнала друга моего.Год мы вместе ели, пили,а вокруг Магнит-горыдень и ночь на всех стропилахпели наши топоры.Шла зима глубоким снегом,мы несли бессменный пост,темной ночью пали с небатри куста зеленых звезд.Мой товарищ ахнул с горя,в небо глянул и застыл:на высоком синь-просторене нашел своей звезды.Скинул шапку, вытер слезы,свету белому не рад,на земле знобят морозы,чтобы легче помирать.Чтобы ввек помина злогоне осталось за душой,поклонился нам без слова,распрощался и ушел.Безо всякой канители,тихо, смирно той зимойвсю неделю на постелипомирал товарищ мой.Койка жестка, как подметка,скукой выпито лицо,мир бедней на четверть водки,на полпуда огурцов....По Руси и по Россиинапролет и наугадсмерть ходила, смерть косилатыщу лет тому назад...Встал старик худой и грозный,непокорный, как гроза,изругал святые звездыза прекрасные глаза.И во всей бывалой силеизрекает в те поры:— Нонче звезды отменили,володеют топоры....Снова звоном, снова хрустомзагулял у наших горгордость парней Златоуста,сердцем кованный топор.В перепалку, в перестрелкукак ударили в леса,компасы рванули стрелки,перепутав полюса.Над ночным долинным юромкак взгремели топоры,показали реомюрытридцать градусов жары.
