Стихотворения и поэмы

ускоренным отменно,
сухой, как полагается
при кованой зиме.
Мы стерлинги передали
восьмичасовой смене,
и ковш приподнял с грохотом
семьсот второй замес.

День мы спали замертво недаром,
а под вечер, чуть набрались сил,
к нам пришел русоволосый парень,
шапку снял и так заговорил:
— Слушай-ка, ударная бригада,
про работу гордую твою
скоро здесь заслуженной наградой
работяги песни запоют.
Я такой же юностью отмечен,
жить хочу по правилу бойцов,
чтоб нести мне званье человечье,
расшибая ветер о лицо.
А мои собратья по артели
глушат удаль словом «чепуха!»
и пока тоскуют в час метели
о покое деревенских хат.
О дворе да тесаном заборе
греют в сердце мысли и слова,
ладят песни про златые горы.
Мне на эти песни наплевать.
Все слова продуманы до крохи,
силы в цель до капельки сгустив,
я хочу хоть краешек эпохи
на плечах по-вашему нести.
Если ж просто говорить, как надо,
напрямик, так ты прими меня,
самая ударная бригада,
не гони от своего огня...

Товарищу бригада
сказала: — Хорошо!
Товарищ на смену
двадцатому пришел.
И снова, будто в звездные
военные года,
мы бой вели атаками
гражданского труда.

1931

Ровесники получают премии

Знатному бригадиру Магнитостроя

Егору Смертину

Мы работы черной
испробовали вдосталь,
красным словечкам —
веры ни на грош.
Словом, загрубели...
Но бывает — просто
молодость почуешь,
да и запоешь.
Так вот и случилось...
День — сплошное золото,
переправа солнца в голубом броду,
в грохоте завода и в оркестрах города
жизнь кипит, как Волга
на полом ходу.
Залежи сугробные
снеговым покровом
вытаяли, выкипели —
и земля чиста.
Вся моя бригада
снова здорова
на своих участках,
на своих постах.
Для работ и песен
высшего сорта
хватит пылу-жару,
силы и ума,
чтобы с ходу ставить
новые рекорды,
пусть о старых помнит
старая зима.
Мы держали доблесть
сердцем и зубами,
плотники-бетонщики —
фронтовой народ,
в белую метелицу,
в снеговую замять