Большой интерес представляют два литературных произведения – 'Слово Даниила Заточника' и 'Моление Даниила Заточника', иногда ошибочно приписываемые одному лицу.
'СЛОВО Даниила…' – челобитная, направленная неким Даниилом, заточенным на озере Лаче (отсюда – 'Заточник'), князю Ярославу Владимировичу около 1197 года. Это блестящее произведение, характеризующее в излюбленной средневековыми авторами форме афоризмов разные стороны русской жизни конца XII века. Здесь и обличение княжеских тиунов и рядовичей, притесняющих мелких феодалов, и недовольство богатыми, но глупыми людьми, которых слушают только из-за их положения, и насмешки над гонцами и послами, которые вместо исполнения возложенных на них дел проводят время в 'дому пировном'.
Автор, начитанный и умный человек, пострадавший в прошлом за какое-то свое литературное произведение ('художество'), предлагает свои услуги князю, так как он 'одеянием оскуден есмь, но разумом обилен'. Он, очевидно, не только писатель, но и хороший оратор: 'Бысть язык мой яко трость (перо) книжника скорописца и уветлива уста, аки речная быстрость'. Возможно, что Даниил вел одно время летопись при дворе Всеволода Большое Гнездо. Под 1192 годом там помещено поучение по поводу пожара во Владимире, бичующее тех богатых людей, которые закабаляли 'неправедным написанием' беспомощных погорельцев.
'Слово Даниила Заточника' было очень популярно; его переписывали и читали на протяжении веков. Уже через три десятка лет оно вызвало подражание у анонимного автора, укрывавшегося под именем того же Даниила, но честно сообщившего читателям, что сам он 'не мудр, но в премудрых ризу (одежду) обла- чихся, а смысленных сапоги носил есмь'. Свое произведение (примерно 1229 год) этот псевдо-Даниил назвал 'Молением', включив в него почти все 'Слово Даниила…' и дополнив его рядом новых интересных афоризмов. Адресовано 'Моление' переяславскому князю Ярославу, сыну Всеволода Большое Гнездо.
Автор – сын рабыни, брошенный в детстве родителями, сам побывавший 'в работном ярме' и не получивший образования ('ползая мыслию, яко змия по камению').
Псевдо-Даниил – сторонник княжеской власти (князь – кормчий своей земли); боярство признается как умное окружение власти. Интересно резко отрицательное отношение автора к монашеству и к 'похабным обычаям' 'ласкосердых псов' – монахов. Оба произведения – и 'Слово' и 'Моление' – знакомят нас с общественной мыслью нижних слоев русского феодального общества конца XII – начала XIII века.
Самым главным, всемирно знаменитым произведением древнерусской литературы является 'Слово о полку Игореве', написанное в 1185 году в Киеве. Этой поэме подражали современники и писатели начала XIII века, ее цитировали псковичи в начале XIV века, а после Куликовской битвы в подражание 'Слову' в Москве была написана поэма о победе над Мамаем 'Задонщина'.
'Слово о полку Игореве' можно было бы назвать политическим трактатом, настолько мудро и широко затронуты в нем важные исторические вопросы. Автор углубляется и в далекие 'Трояновы века' (II-IV века нашей эры), и в печальное для славян 'время Бусово' (375 год), но главное его внимание устремлено на выяснение корней усобиц, помогавших половцам громить и грабить Русскую землю. Одним из первых виновников оказывается князь Олег 'Гориславич' (умер в 1115 году), дед побежденного Игоря. Ему противопоставлены опоэтизированный князь-колдун Всеслав Полоцкий, герой киевского народного восстания 1068 года, и Владимир Мономах. Историческая концепция автора 'Слова' поражает четкостью и глубиной.
Главной частью поэмы-трактата является 'златое слово', обращение ко всем князьям с горячим патриотическим призывом 'вступить в стремя за Русскую землю', помочь обездоленному Игорю. Бессмертие поэме обеспечил высокий уровень поэтического мастерства. Любимый образ поэта – сокол, высоко летающий и зорко видящий даль. Сам автор все время как бы приподнимает читателей над уровнем земли, над видимым на ней (конные воины, деревья, реки, необъятная степь, лебеди, волки, лисицы, города с их дворцами) и показывает всю Русь, от Карпат до Волги, от Новгорода и Полоцка до далекой Тмутаракани у Черного моря.
Поэтические образы взяты прежде всего из природы: встревоженные звери и стаи птиц, не вовремя спадающий с деревьев лист, синий туман, серебряные струи рек. В словесной орнаментике этой рыцарской поэмы много золота, жемчуга, серебра, всевозможного оружия, шелка и парчи.
Подобно будущим (по отношению к нему) поэтам Ренессанса, воскресившим античную мифологию, автор 'Слова о полку Игореве' широко использует образы славянского язычества: Стрибог – повелитель ветров, Велес – покровитель поэтов, загадочный Див, Солнце-Хоре. Следует отметить, что у автора почти нет церковной фразеологии, а язычеству отведено видное место, что, быть может, и содействовало уничтожению духовенством рукописей поэмы в XIV-XVII веках.
При всем патриотизме русской литературы мы не найдем в ней и следа проповеди агрессивных действий. Борьба с половцами рассматривается лишь как оборона русского народа от неожиданных грабительских набегов. Характерной чертой является и отсутствие шовинизма, гуманное отношение к людям различных национальностей: 'Милуй не токмо своея веры, но и чужия… аще то буде жидовин или сарацин, или болгарин, или еретик, или латинянин, или ото всех поганых – всякого помилуй и от беды избави' (Послание к князю Изяславу).
Интереснейшим отражением общерусской культуры является Владимирский летописный свод 1206 года, созданный, возможно, при участии старшего сына Всеволода – Константина Мудрого, о котором современники говорили, что он 'великий был охотник к чи-танию книг и научен был многим наукам… многие дела древних князей собрал и сам писал, також и другие с ним трудилися'.
Подлинник свода не дошел до нас, но сохранилась его копия, выполненная в XV веке в Смоленске и впервые введенная в научный оборот Петром Великим (Радзивилловская, или Кенигсбергская, летопись). В своде представлены 'дела древних князей' от Кия до Всеволода Большое Гнездо.
Драгоценной особенностью Радзивилловской летописи является наличие 618 красочных миниатюр, удачно названных 'окнами в исчезнувший мир'.
А. А. Шахматовым и А. В. Арциховским установлено, что рисунки, как и текст, повторяют оригинал – свод 1206 года. Дальнейший анализ позволил определить, что и составители Владимирского свода не были первыми авторами и художниками – в их распоряжении имелась целая библиотека иллюстрированных ('лицевых') летописей, включавших и свод 997 года, и свод Никона 1076 года, и 'Повесть временных лет' Нестора, и киевское летописание эпохи Мономаха и его сыновей, и разное летописание второй половины XII
