— Да ну?! — изумился Виталик. — И где ж он его отыскал?
— По трассе ехал, прикинь? И сам в нашу комендатуру пришёл. Менделеевский закончил.
— Крутота!
Глава 7
«Крысы есть всегда»
После долгой дороги передохнуть, конечно, хотелось, но время поджимало. И так мы проваландались со взрывчаткой значительно больше, чем планировали. Впрочем, нас, как людей опытных, такое несоответствие нисколечки не смущало — придётся поработать чуть дольше, делов-то?
Андрей, получивший по месту рождения позывной Камчатка, хотел сесть за руль, но я его не пустил, поскольку твёрдо решил, пока можно будет, ездить быстро — как говорится, на все деньги.
Морпех наш вначале подумал, что я ему не доверяю:
— Тащ капитан, да у меня «стиха»[44] в Японии нафаршированная была, что мне «лесник»?
— Ты ещё скажи «Спек-Цэ»! — проявил я осведомлённость о субароводческих «иконах», упомянув самую редкую и «злую» вариацию «Импрезы».
— Вот чего не было, того не было… Да и стоит она, как чугунный мост! Так почему нельзя, тащ капитан?
— Потому что сам хочу!
— Тады «ой»!
Отъехав от Думаново на пару километров, я вызвал по радио штаб:
— Гнездо Бесу! Как слышите меня?
— Слышу тебя хорошо, Бес! У нас — норма!
— Понял тебя, Гнездо. У нас — аналогично! Прошли Миронежье, как будем на месте, попробуем связаться.
На малогабаритки, что нам выдали, надежды, честно говоря, было мало — не для них задача на два десятка километров связь обеспечивать. И что с этим делать, я пока не знаю. На ум несколько вариантов пока пришли: первый — сделать сеть ретранслирующих пунктов, по крайней мере на наиболее важных направлениях, и второй — найти нормальные станции. Какой из путей выбрать, узнаем позже, когда первая паника схлынет и всё более-менее устаканится.
— А что, у дальнобойщиков не спрашивали про большие рации? Они у них на полсотни кэмэ достают, я слышал… — Реплика Андрея оказалась настолько созвучна моим мыслям, что машинально я ответил:
— Чтобы забрать, надо что-то предложить взамен.
— А за защиту…
— От кого? Ты сам-то видел, чтобы на кого-нибудь тут нападали?
— Погодите, ещё будет… — «успокоил» меня Борматенко. — У нас знаете как на Дальнем Востоке было? Пока Советская власть была и вэчэ на каждом шагу, то, конечно, «закон — тайга, прокурор — медведь», но порядок хоть какой был. И беглых зэков ловили, и контрабандистов… У нас в городке двери вообще не запирали! А как порядок пропал и появилось, что брать, так вообще Дикий Запад начался. С погонями, грабежами… Вон перегонщики в караваны сбивались, чтобы от разбойников отбиваться… И здесь так будет!
— Что-то ты мрачно всё рисуешь, Андрюха!
— Это пока нормальные мужики на виду, вроде вас или меня… А начальника моего вспомните? А если их человек пять таких соберётся? Да уровнем повыше? А если при каждом ещё по три-четыре телаша из тех, что совесть ещё в третьем классе на ластик сменяли, а?
— Как заведутся, так и разведутся! А ты не каркай!
Часы показывали семнадцать минут седьмого, но то ли из-за пасмурной погоды, а может, и ещё по какой причине было уже довольно темно, так что пришлось включить фары.
— Помню, только на службу пришли… — начал рассказывать Андрей, но его прервала заголосившая рация:
— Штаб Трубачу! Штаб, ответь Трубачу.
«Мы сейчас у Колёсных Горок, до штаба километров пять, а он ещё дальше. Точно не добивает!»
— Трубач, здесь Бес. Могу передать в штаб — пока он у меня в зоне.
— О, Василий Семёнович! — Судя по голосу, Баталов обрадовался. — Вы-то мне и нужны!
— Что стряслось у тебя, Серёжа?
— Буча в лагере.
— В каком? Что за буча?
— В «Ромашке». Это километра два южнее трассы, немного не доезжая Медного. Здесь несколько пионерлагерей заброшенных. В них человек семьсот разместили. Как от «дуги» на Медное повернёте — первый поворот направо. Вы где?
Несмотря на некоторую сумбурность, где сейчас находится мой «зам по музыкальной части», я понял. Неясно было, что же там всё-таки происходит?
— Трубач, ты про бучу расскажи!
— Тут человек десять свои порядки наводить принялись, еду и вещи отбирают.
— Ты вмешался?
— Нет. Они очень агрессивные, а стрелять я не решился — народ кругом. Многие со страху в лес подались. Я пока отошёл немного, наблюдаю за ситуацией.
«Эх, Серёжа, Серёжа… Такую фигню надо в зародыше гасить. Сразу! Пока не разрослось!»
— Понял тебя, Трубач! Мне до тебя километров семь, может, чуть больше. Скоро буду! Оставайся на связи.
Я «пришпорил» машину. «Субару» взревела мотором, и за окном придорожные кусты слились в одну сплошную серо-зелёную стену.
— Ну, что я говорил? — однако тон Камчатки был не довольный, как можно было ожидать, а, скорее, озабоченный.
— Накаркал, шаман херов! Кулачки давай разминай! Слышал, стрелять не очень получится.
— Трубач Бесу! — Я снова взялся за рацию.
— Здесь я.
— С тобой ещё народ наш есть?
— Да, Витька-Химик и Терёшин.
— Это кто? — имена мне были не знакомы.
— Вы их не знаете, только сегодня пришли, — принялся объяснять Трубач. — Про Витьку вам ребята должны были рассказать, а Терёшин местный — из этого лагеря. Помогал нам укрытия устраивать. У него тут семья.
— Понятно! С оружием как у вас?
— Огнестрел только у меня.
— А у противников?
— Есть пара ружей и несколько «травматиков».
— А ружья откуда?
— У их заводилы с собой в машине были. «Сайга» и ещё какой-то незнакомый мне дробовик. Складной. У него ещё дульный тормоз, как у пушки.
«Н-да, исчерпывающий рассказ. У нас, стало быть, три „калаша“ и кое-какие навыки, а у противника — численное превосходство и „живой щит“. Почти патовая ситуация…»
— Ладно, на месте разберёмся. Минут через десять будем. Отбой. — Я повернулся к Андрею: — Всё слышал?
