– Слово мужика. Я хочу, чтобы ты была счастливой. Я никого никогда не любил, а с тобой я узнал, что это такое.
– Меня не посадят в тюрьму? – не могла я поверить своим ушам.
– Нет. Выходи замуж за француза. Он нормальный парень, и он действительно тебя любит. Он даст тебе всё то, что никогда не смог бы дать я. Его родители вам больше не помешают. Я их убил.
– Что???
– Я прикупил здесь, в Ницце, оружие. Ты же знаешь, что я без него не могу. Пришлось найти человечка, который мне его продал…
Я слушала Егора и не верила в реальность происходящего.
– Я сделал тебе предложение, хотя заранее знал, что ты мне откажешь. И мне захотелось сделать тебя счастливой. Я остался в Монако и, спрятавшись недалеко от дома родителей Шарля, увидел, что они сели в машину и собрались ехать следом за вами. Они хотели выгнать тебя с виллы. Тогда я взял машину и отправился за ними.
– О боже…
Мне было страшно.
– Недалеко от Ниццы машина родителей Шарля остановилась на заправке. Я попросил водителя подождать за углом, а сам подошёл к их машине, заглянул в салон и выстрелил в голову матери Шарля. В этот момент из придорожного магазина вышел его отец. Я всадил в него две пули и скрылся. Поймав другую машину, я доехал до виллы и вколол себе двойную дозу героина. Наташка, меня ищет полиция. Но когда они найдут, меня уже не будет. Главное, что ты успела меня найти и я смог тебе это рассказать.
– Егор, что же ты наделал…
– Наташа, они бы никогда не дали разрешения на брак. Никогда. Я знаю, ты хочешь за него замуж. Он тебя любит. Когда ты признаешься ему в том, что ты наркоманка, он будет тебя лечить. Я хотел искупить перед тобой свою вину. Я люблю тебя, Наташа. Очень люблю. Пообещай мне, что ты будешь счастливой. Хотя бы перед смертью пообещай.
Я не успела ничего пообещать. Егор сделал глубокий вдох и замер. Я заревела и стала бить его по щекам, но через несколько секунд поняла, что Егор был мёртв.
Я повернула голову и сквозь слёзы посмотрела на стоявшего в дверях бледного Шарля.
– Я всё слышал, – произнёс он и побледнел как стена.
– Господи, Шарль, прости меня… Прости Егора… Прости нас обоих… Прости, что так получилось… – причитала я, пытаясь найти дозу.
Нащупав в кармане Егора пакет с кокаином, я стала нюхать его и шептать:
– Сейчас всё будет хорошо… Сейчас всё будет…
Я никогда не держала в руках такую большую дозу. Раньше Егор всегда выдавал мне кокаин сам. Я нюхала до тех пор, пока земля не ушла у меня из-под ног и не почернела перед глазами. Наступил момент, когда все вокруг меня пропало. Позже я узнала, что Шарль вызвал «скорую». Меня увезли в больницу, у меня случилась остановка сердца, наступила клиническая смерть. Меня вернули к жизни с помощью электрошока. Врачи удивились, что я смогла выжить, и сказали, что мне повезло. Обычно после такого не выживают. Я выжила, несмотря на то, что видела дьявола…
Из больницы меня перевели в наркологическую клинику. Шарль никогда ко мне не приходил, но я знала, что он оплачивает моё лечение. А оно было тяжёлым и страшным. Меня мучали жуткие ломки, и весь мой организм просил очередной дозы. Некоторые дни проходил в состоянии возбуждения, а некоторые – в жуткой заторможенности. Первые три дня я вообще не спала и ничего не ела. Я металась по палате и молила о смерти. Меня раздражал каждый звук и каждый шорох. Я кидалась на врачей и ненавидела их за каждое сказанное слово. Я не могла переносить яркий свет и разбила несколько ламп. Мне было комфортнее в темноте и постоянно хотелось от кого-нибудь спрятаться. Днём я пряталась под кроватью. А чуть позже я вообще не могла отличить день от ночи, мысли мои путались. Я не могла думать ни о чём другом, кроме очередной порции кокаина.
Через несколько дней моя жуткая раздражительность и бессонница сменились депрессией. Тяга к кокаину немного ослабла, но я чувствовала себя внутренне опустошённой, подавленной и полно–стью разбитой. Меня стали покидать силы, и некоторое время я вообще перестала вставать с постели. Даже в туалет я ходила в судно. Я попыталась дойти до туалета, но сразу упала. Я ещё никогда в жизни не была настолько ослаблена. Впервые за долгое время у меня появилось желание спать. Но спать я не могла. Бессонница никак не хотела меня покидать. Но спустя двое суток я всё же сумела заснуть. Я целыми днями спала и больше ничего не делала. Когда я просыпалась, то чувствовала ужасную апатию и вновь засыпала.
Спустя время моё самочувствие стало улучшаться. Ещё полностью не пропало желание принять кокаин. Но оно уже не было таким сильным, как прежде. Последующие три месяца я жила по инерции и не испытывала никакого интереса к окружающей действительности. Мне было неинтересно смотреть телевизор, читать газеты, разговаривать с врачами. Врачи называли это «кокаиновой скукой». Я ела, но не чувствовала никакого удовольствия от еды. Я даже не ощущала вкуса пищи. Меня невозможно было хоть чем-то удивить или расстроить. Я оставалась равнодушной ко всему, что меня окружало. Затем начались всё те же приступы депрессии, раздражения и тревожности. Во время этих приступов ко мне с новой силой возвращались воспоминания о кокаине. Я понимала, что если бы в тот момент находилась не в больнице, а на воле, то обязательно бы сорвалась.
По истечении трёх месяцев «кокаиновая скука» начала ослабевать, а патологическое влечение к наркотику стало сходить на нет. Вернулись сон и аппетит. Я вновь почувствовала вкус пищи. Я пролежала в больнице ровно полгода. За это время у меня периодически возникали приступы тяги к кокаину, которые сопровождались тревогой и раздражительностью, но они тут же проходили, и только к концу лечения эти приступы исчезли вовсе.
Когда меня выписали и я вышла из клиники, то увидела встречающего меня Шарля. От неожиданности я споткнулась, пропахала носом все ступеньки и разбила себе нос. Шарль подбежал, помог мне подняться, достал носовой платок и приложил его к моему носу.
– Наташа, ну что ты под ноги не смотришь? Тебя не долечили, что ли?
– Долечили. Я просто тебя увидела и растерялась. А как ты узнал, что меня выписали?
– Мне лечащий врач позвонил. Я же всё время держал руку на пульсе, платил за твоё лечение.
– Я знаю. Спасибо тебе.
– Да ладно. Главное, чтобы ты была здорова.
Как только мы с Шарлем сели в машину, он протянул мне паспорт и билет на родину.
– Самолёт через четыре часа.
– Спасибо.
– У нас есть ещё время заехать на кладбище к твоему любовнику. Хочешь?
– Хочу, – честно ответила я.
– Я похоронил родителей на одном конце города, а его – совсем на другом.
– Спасибо тебе за то, что ты вообще его похоронил.
Как только мы приехали к Егору на кладбище, я положила ему на плиту две розочки и прошептала:
– Спи спокойно, Егор. Я ВЫЖИЛА. Я СМОГЛА. У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ! Врачи сказали, что мне повезло. Егор, МНЕ ПОВЕЗЛО. Я ЖИВУ! Я победила кокаин и обязательно стану счастливой. Только моё счастье больше никогда не будет кокаиновым. Оно будет женским!
Шарль стоял рядом и всё слышал. Когда мы присели на скамейку у могилы, я опустила голову и неуверенно произнесла:
– Можно, я тебе всё расскажу? Ты же когда-то этого хотел.
– Теперь это уже вряд ли имеет значение. Но расскажи. Хотя бы затем, чтобы облегчить душу.
Я рассказала Шарлю всё. Как стала свидетельницей убийства и как в мою жизнь ворвался Егор… Шарль выслушал меня до конца и ни разу не перебил. Когда мы встали и направились к машине, он слегка обнял меня за плечи и сказал задумчиво:
– За могилу не переживай. Я буду за ней присматривать. Я понял, что у этого Егора никого нет.
– Спасибо. Он был очень одинокий человек.
В аэропорту я посмотрела на Шарля глазами, полными слёз, и прошептала:
