— Вот так, — Кач любил, чтобы последнее слово оставалось за ним.
Моня уже стоял в дверях и устало-брезгливо оглядывался на товарища.
— Ты чего на людей кидаешься? Делать нечего? — спросил он, когда они вышли на Пушкинскую.
— Да на хрен. А тебе-то что?
— Меньше играй в жизни, больше останется для сцены, как сказал Андрей Миронов, — хмуро ответил Моня.
— Какой Миронов? При чем тут Миронов?..
— Ладно, не пыли. Пошли-ка в парадняк зайдем.
Они свернули в арку высокого заброшенного и давно уже расселенного дома. В центре прямоугольного двора торчала решетчатая башня подъемного крана. Грязь вокруг нее была просто непролазная.
— Во, блядь, откуда тут грязь-то?! — выругался Моня.
Действительно, август стоял сухой, жаркий, а здесь, во дворе, словно свой микроклимат — лужи, темно-коричневая жирная каша, а там, где сухо, — горы песка, пыль, кучки цемента, алебастра, осколки битого кирпича.
— Ох, Питер, мать его, — Моня неуклюже пробирался сквозь горы строительного мусора к ближайшему парадному.
— А чего — Питер? Нормальный город. Брось ты, Моня.
— А иди ты. Нормальных городов не видел. Ладно, не обижайся. Съездишь еще, посмотришь на нормальные города. Какие твои годы. Постой тут внизу на всякий случай.
Кач вздохнул. Сунув руки в карманы широких черных брюк, он проводил взглядом своего старшего товарища, на ходу вытаскивающего из кармана пластмассовую коробочку, в которой, как Кач знал уже давно, он носил шприц и все, что там полагается, для быстрой, «рабочей» вмазки.
Впрочем, кайф не мешал Моне действовать разумно и четко. Недаром он разделял свои вмазки на «рабочие» и «домашние». Последних Димка ни разу не наблюдал, да, признаться, и не хотел видеть. Что толку общаться с растением...
Через пятнадцать минут они уже подходили к музыкальному магазину, где с охранником у работодателей Мони и Димки некоторое время назад возник конфликт. Правда, Кач давно сомневался, есть ли вообще у Мони работодатель и не является ли он волком-одиночкой, запудрившим мозги всему криминальному Питеру. Ну, и ему, Качу, в том числе.
— Вон он стоит, — сказал Моня, кивнув в сторону малолеток в черной коже у входа в подвальчик, где и располагался сам магазин. Среди низкорослых, как на подбор, пареньков, увешанных цепями, значками, серьгами, в черно-красных футболках, выглядывающих из-под самопальных курточек, возвышался Топ. Тот самый нерадивый охранник. Вернее, как заметил Моня, чересчур «радивый». Гоняет, кого гонять не следует. Вот и надо поучить парня.
Кач несколько секунд наблюдал за указанным объектом. Объект был ничего себе. Года на три постарше самого Кача, здоровый, движения четкие, мягкие, видно, занимался какими-то видами, так сказать, единоборств. Серьезный тип. Это тебе не пьяный еврей, как вчера в подворотне.
Кач покосился на Моню.
— Давай, зови его сюда, — спокойно сказал Моня. И усмехнулся.
Димка неторопливо подошел к стайке алисоманов. Топ заметил его издали, и профессиональное чутье уличного бойца подсказало ему, что этот «бык» идет именно к нему. В таких вещах Топ не ошибался никогда.
Кач подошел вплотную, алисоманы раздались в стороны и, сделав вид, что у них есть свои дела, отошли подальше, посмеиваясь и поплевывая.
Топ молча смотрел на подошедшего здоровяка. Из молодых, да ранний.
— Чего? — спокойно спросил он, оглядев Кача с ног до головы. Не внушал этот большой ребенок серьезных опасений. Лось, конечно, но и не с такими Топ управлялся. Яйца выеденного не стоит.
— Отойдем. Поговорить надо.
Топ бросил взгляд в направлении трансформаторной будки, где маячила худая фигура Мони.
— Ну, пошли, — Топ улыбнулся. — А в чем дело?
— Я же сказал, просто поговорить надо. Наедине. Да не бойся, не бойся.
Топ хмыкнул. Получилось это у него совершенно естественно. Он действительно не видел никакой опасности. Два «быка» чего-то хотят. Ну и пусть себе хотят. Сейчас, наверное, и расхотят. Много таких приходило. Залетных любителей легкой наживы.
— Здорово, — приветствовал его Моня.
Топ не ответил и демонстративно засунул руки в карманы кожаных штанов. Если что, он сумеет быстро вернуть их в нужное положение. Практика, мать ее.
— Какие проблемы? — наконец спросил он, отметив, что Кач остался у него за спиной. Это его не смутило. Стандартная ситуация.
— Проблемы? Да одна, брат, проблема. Чего ты Василия нашего обижаешь?
— Какого Василия?
— Ну, как же. Черненький такой, молодой. Гоняешь, говорит, его, не пускаешь в магазин.
— А-а... Ясно, — Топ понял, о чем речь. Действительно, маленький черненький парнишка вертелся здесь несколько дней назад, предлагал направо и налево траву. Ну, шуганул его Топ, торговля наркотиками не поощрялась здесь ни начальством, ни самим Топом, у них своих проблем полно, только наркотиков еще не хватало.
— Вот что, парни. У вас — свой бизнес, у нас — свой. Давайте друг другу не мешать. Мы же к вам не лезем.
Кач за спиной Топа хмыкнул.
— Вот и вы давайте, занимайтесь своими делами в другом месте. Если хотите, давайте стрелу забьем, с нашей крышей поговорите.
— А кто ваша крыша? — лениво спросил Моня.
— Я же говорю, если вы серьезные люди, давайте стрелу забивать, договоримся ко всеобщему удовольствию. А если несерьезные — что зря время терять? В этом случае разговор окончен.
— Давай звони своей крыше, — Моня сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил трубку радиотелефона. — Звони и договаривайся.
Кач, переминавшийся позади охранника с ноги на ногу, уже решил, что драки не будет, и вышел из-за спины Топа. Благодаря этому ему и удалось увидеть в подробностях все дальнейшее.
Охранник со скучающим видом протянул руку, чтобы принять «трубу», в этот момент Моня неуловимым движением схватил его за запястье своей правой и рванул на себя, а в левой неожиданно сверкнула неизвестно откуда появившаяся заточка. Моня как-то неуклюже, некрасиво дважды дернулся... почти прижавшись к охраннику всем телом. Кач сначала даже не понял, чего это он, судороги, что ли, начались у этого наркота. А потом, когда высокий охранник с побелевшим лицом начал оседать на землю, до него дошло, что Моня ухитрился дважды воткнуть заточку ему в грудь. Вот это техника! Со стороны-то уж точно никто ничего не понял. Кач вот рядом стоял, и то...
— Пошли, братан, — весело, блестя глазами, сказал Моня. — Все.
На щеках его играл яркий румянец, на лбу выступили капельки пота. Качу на секунду стало не по себе. Нехороший взгляд был сейчас у Мони. «Обдолбался, сука, — подумал Кач. — Совсем невменяемый».
— Пошли быстро, я сказал!
Он поднял с земли радиотелефон, подул на него, стряхивая пыль. Через мгновение они уже сворачивали за угол соседнего дома, Кач обернулся и увидел, что раненый охранник, согнувшись пополам и прижав к груди обе руки, черепашьим шагом двинулся было в сторону магазина, но, словно подкошенный, рухнул на бок, проехав головой по стене трансформаторной будки.
Через полчаса они были у Димки. Моня расслабился, глаза больше не горели безумным огнем. Он сидел на диване, вытянув ноги в дорогих ботинках, — Моня принципиально не разувался в гостях. Правда, ботинки его всегда были чистыми. Кач машинально отметил это, вспомнив, как они пробирались по грязному двору ремонтируемого дома. И как только он умудрился не вляпаться в такую грязищу? Качу пришлось мыть свои кроссовки в ванной, а этот наркота сидит, хоть бы хрен. Ни пылинки, ни пятнышка на его одежде.
