нравится народу, пусть танцует.
Кач взял со стола рюмку водки и даже не пытался вспомнить, которую по счету.
После случившегося утром он чувствовал себя заляпанным с ног до головы грязью, вонючей, черной, бросающейся в глаза. Вот и пытался смыть с себя эту грязь водкой. В общем-то, получалось. К середине вечера он почувствовал облегчение и перестал обращать внимание на косые взгляды окружающих. Мысли о тетке, которую они сегодня с Моней задавили, уступили место другим, вполне привычным. Димка мог зациклиться на чем-нибудь одном, а уж если это «одно» было связано с неприятностями — все, тушите свет. Крыша просто съезжала в таких случаях. И приходилось прибегать к искусственным стимуляторам.
И все-таки настроение у Димки оставалось мрачным. Он допил водку и решил подняться наверх. Там вся братва, там телки, может, разойдется он под буханье этого рейва, или хауса, что там у них сегодня рубится, хрен поймешь.
По широкой мраморной, оставшейся от интерьера старого ДК лестнице спускались Клипса и Соска.
Кач знал их давно. Но только в лицо. Слишком они были молодые, слишком тусовочные для более близкого знакомства. Женщин Димка обычно выбирал из контингента настоящих, дорогих проституток, многие из которых и сейчас коротали свой досуг в «Крабе». Именно так — «коротали досуг». Отдыхали от тяжелых трудовых будней. Это был не гостиничный контингент, а работницы одного из агентств — «массаж, сауна, отдых в компании милых дам», — как пишут в рекламных газетках. Деятельность этого агентства каким-то боком пересекалась с Мониными делишками, и Димку там знали. И, можно сказать, любили. По крайней мере, не отказывали. И денег не брали. Возможно, с Моней шли потом расчеты каким-нибудь криминальным безналом, то есть услугами, но Димка про это ничего не знал. А Моня не выставлял ему никаких счетов. В общем, пользуйся, парень, на халяву.
До Клипсы с Соской он еще не опускался. Это были сильно торчащие девки лет по семнадцать, трахающиеся со всеми подряд за кайф, тусующиеся с какими-то молодыми гопниками, в общем, мелочь. Завсегдатаи клубов средней руки, иногда, волею обстоятельств попадавшие в хорошие, дорогие заведения и оседавшие там в качестве уборщиц, если повезет, младших администраторов или еще в каких-нибудь качествах, не требующих высокого интеллекта и образования.
Но в то же время Клипса и Соска были свои. Они являли собой именно ту часть публики, ради которой и открывалось большинство ночных заведений. Они постоянно нуждались в кайфе и получить его могли легче всего именно здесь. Кислота продавалась в «Крабе» буквально на каждом углу, надо было только знать, к кому обратиться, и чтобы тебя знали в лицо. А уж Клипса с Соской были известны всему ночному Питеру.
Сейчас за ними плелся какой-то толстяк, как показалось Димке, сильно удолбанный. «Кокс, наверное», — отметил он про себя. Одет толстяк был вполне прилично — костюмчик, галстук, все в ажуре. На кокаин у такого деньги всегда найдутся. Оттягивается, отдыхает от своих банковских дел.
Дойдя до середины лестницы, толстяк схватил Соску за ярко-желтую майку и рванул на себя. Даже сквозь буханье сверху Димка услышал треск ткани.
— Стой, сучка, куда? — крикнул толстяк.
— Пошел на хуй! — огрызнулась Клипса. — Чего прицепился?
— Что ты сказала?! — толстяк оказался не таким уж удолбанным, как показалось Димке. — Что ты сказала? — крикнул он снова и, размахнувшись, залепил Клипсе звонкую пощечину. Тощенькая, невесомая Клипса, взмахнув ручками-спичечками, потеряла равновесие, покатилась с лестницы вниз и проехалась носом по мраморным ступенькам.
Двое секьюрити уже направлялись от входных дверей к месту разборки. Кач их хорошо знал, нормальные пацаны такие, вместе бухали уже много раз, конкретные ребята.
Он шагнул навстречу Лбу и Ваньке, которые приближались с озабоченным видом.
— Пацаны, погодите, я сам.
— Кач, не надо тут разборов устраивать, а? — сказал Лоб. — Посиди, мы сами разберемся. Это наша работа.
— Братва, да вы чо, я его на улицу отправлю сейчас. Дайте мне, настроение такое херовое.
Ванька кивнул:
— Давай, угомони его. И блядищ этих заодно выкинь отсюда. Им сегодня уже хватит.
Димка был в этом клубе больше чем просто «своим». Все знали, что он с самого начала, с первых писем депутатам и первых взяток пожарникам и санэпидемстанциям делал все для обеспечения безопасности будущих работников «Краба».
— А тебе, пацан, чего надо? Тоже в рыло захотел? — Толстяк, похоже, окончательно потерял контроль над собой.
Димка резко двинул толстяка в печень. И понял, что сейчас будут большие неприятности. Под темной рубашкой у толстяка, любителя ночной жизни, был бронежилет.
— Ну, пиздец тебе, пацан, — сказал толстяк, даже не поморщившись.
Это было похоже на правду. Парни в бронежилетах по одному в ночные клубы не ходят. Димка быстро сообразил, что, пока не прибежали дружки толстяка, может рассчитывать на поддержку Лба и Ваньки.
Толстый между тем вдруг заулыбался, предвкушая удовольствие от дальнейшего общения с недалеким «быком», за которого он, конечно, посчитал Димку.
Бронежилет — штука хорошая. Димка быстро провел удар, много раз выручавший его в подобных случаях. Примитивно, но очень действенно — носком ботинка в голень. И по возможности сильнее.
Толстяк вздрогнул, и улыбка застыла на его широком обрюзгшем лице. Димка не стал искушать судьбу и бросился вниз.
Он чуть не загремел, налетев на поднимавшуюся со ступенек Клипсу. Лоб ее был в крови, и она с какой-то стремной улыбкой размазывала ее по щекам, пачкая ступеньки и свою белую кофточку.
Димка схватил ее за локоть, сгреб в охапку своими сильными, годами тренированными руками и кинулся к дверям.
Лоб и Ванька, стоявшие у дверей, с хохотом расступились:
— Чего, Кач, драпаешь?
— Вы разберитесь с этим... У него броник под рубашкой.
Лица охранников сразу посерьезнели, и они двинулись к толстому, который уже пришел в себя после Димкиного удара. Металлоискатели при входе в клуб не использовались, Димка это знал и не одобрял с самого начала. Вот и гляди теперь, как бы сегодняшний вечер не закончился стрельбой.
Соска вприпрыжку бежала за ними. Но нежелательная информация распространилась по клубу еще быстрей.
Напротив гардероба Димку попытался перехватить какой-то парень в черном костюме. 'Прямо мафиози из «Крестного отца», — подумал Димка и, отработанным жестом уклонившись от прямого удара в нос, двинул его в солнечное сплетение. Парень хорошо держал удар, только чуть сгорбился. Но инициативу утратил. Кач увидел, как от входных дверей к парню бегут мент Кирюша, стоящий на дверях только из-за своей формы, всю черную работу все равно выполняла в клубе братва, мент рук не марал, и приставленный ему в помощь Гвоздь. Длинный, худой, действительно похожий на гвоздь-сотку, Гена Баранов уже тянул руки к «мафиози», когда неизвестно откуда появившийся жлоб в спортивном костюме уделал его по затылку. Гвоздь покатился по полу, а мент Кирюша бросился на обнахалившегося спортсмена. «Мафиози» тем временем успел перехватить ногу Кача, которой тот хотел угомонить его окончательно, и крутанул ее вполне профессионально. Кач с трудом вырвался, едва удержав равновесие и не грохнувшись на пол.
Помогла Клипса, подхватив его за плечи. Спина Соски уже мелькала впереди, девчонка запуталась в дверях и толкала их, вместо того чтобы тянуть на себя. Сзади неслись крики, ругань, видимо, там разбирались с толстым и его свитой. Димка отодвинул Клипсу в сторону и, крутя перед собой кулаками, пошел на «мафиози».
— Каратэ, кунг-фу, на хрен, блин, получай, сука! — орал он, и «мафиози», снова придя в растерянность, попал в мясорубку Димкиных рук.
— Давай, давай отсюда, — услышал Димка сбоку голос мента Кирюши. — Сваливай, парень, потом разберемся, сваливай, сейчас, не дай Бог, ОМОН нагрянет, тебя же первого на пол завалят. И девок забирай.
Димка посмотрел на лежавшего на полу «мафиози», на спортсмена, которого тащили в глубь помещения
