алфавитном порядке. В магазин были взяты еще два продавца — Куку невозможно было уже справляться с закрутившейся махиной «Рокси». Об отпуске он не заикался, но Настя понимала, что он хоть и двужильный, но может надорваться.
Новые ребята-продавцы, кажется, были довольны. Еще бы. Столько, сколько платит Настя, они вряд ли где-нибудь получили бы. Конечно, если лезть в криминал, можно заработать значительно больше, но ведь не всякому же это по нутру.
Она смотрела на Юльку и Сергея — они были старше ее на пару лет, школу уже закончили, но никуда не поступали, решив делать карьеру без высшего образования. Как Серега решил проблему армии, Настя не знала и не интересовалась — это его дела. А ребята симпатичные, шустрые...
Она почти уже не думала ни о школе, ни вообще о прошлой своей детской жизни. Приближался ее день рождения — ей скоро будет семнадцать. Она не жалела ни секунды, что бросила школу, бросила старых дружков и подружек. Да и не такие уж они, как выяснилось, были незаменимые все в жизни. Заходила к ней только Глаша — круглыми, полными восторга глазами осматривала стеллажи с компактами, часами перебирала блестящие коробочки. Иногда покупала что-то из того, что подешевле.
Они пили чай в кабинете Насти, Глаша рассказывала о прошедших концертах, на которых побывала, о тусовках и других событиях...
Такие, на самом деле, мелкие все эти события, думала Настя. Неинтересные и незначительные. А что до концертов — она могла сейчас пойти на любой из них легко и без каких бы то ни было проблем.
Не было в городе более-менее известного музыканта, который не посещал бы ее магазин. И чем известнее был артист, тем чаще сюда захаживал. «Звезды» и «звездочки» знали теперь Настю лично, болтали с ней о том, о сем, приглашали на свои выступления, дарили новые диски с автографами. Были и такие, что денег просили на запись новых альбомов. Тем самым подавали Насте идею открытия своей студии звукозаписи...
Это выглядело вполне реальной перспективой. Куз обеспечивал рекламную поддержку на всех питерских радиостанциях и во всех хоть как-то и кем-то читаемых изданиях. Магазин приносил прибыль, и основной капитал оставался неизменным. Хотя, помимо зарплат соучредителям и работникам, а также исправной выплаты налогов, приходилось налево и направо раздавать взятки бесчисленным кровопийцам бюрократам из более чем десятка ведомств...
Конечно, Настя не забывала, что такая вольготка обеспечивалась отчасти тем, что Барракуда постоянно проворачивал многие операции с черным налом — отправлял своим московским оптовикам товар без всяких налогов и документов. Правда, делалось это так, что комар носа не подточит...
А вот Димка пропал. Настя не знала, как реагировать на это. С одной стороны, она была уверена, что с ним ничего не может случиться — Димка давно стал для нее воплощением надежности и силы. С другой — сверлила мысль, а не загулял ли от нее дружок, встретившись со своим одноклассником? Если так, то, может, и ничего. Охрана работала как часы, парни в униформе приезжали каждый день за полчаса до открытия магазина, а уезжали нередко последними.
Конечно, ночь, проведенная Настей в одиночестве, первая за много недель, была одновременно и нервной, и скучной. Ну что же, философски думала она, вот они, прелести «взрослой жизни». «Муж» загулял с дружками, «жена» дома дергается... Нет, не стоит опускаться до такой банальщины. Они вполне современные люди. Да и какая совместная жизнь не обходится без мелких неурядиц... А отношения у них с Димкой все равно такие, какие и не снились большинству «запротоколированных» семейных пар.
— Настя, тебе тут звонили, — сказал Барракуда, когда она пришла утром в магазин. Впервые, кстати, за несколько недель выспавшаяся. С Димкой обычно как-то не очень до сна было.
— Кто?
— Не знаю. Не представились. Я спросил, сказали, по личному делу. Будут перезванивать.
Турок, как и предполагал майор, пошел на дело вдвоем с Монахом. Железная Настина дверь — она ведь только для гопников дворовых железная. Какой бы ни была ее толщина, замок — он и есть замок, тем более что на этих стандартных дверях и замки, в общем, стандартные. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы их вскрыть. Да, судя по всему, — Турок пригляделся к царапинам вокруг замочной скважины — и до них были уже попытки...
Вошли они в квартиру тихо и без шума. Турок осмотрелся. Ничего девка живет! А если майор правду говорит, что она одна совсем, то ну никак непонятно, для чего ей такая хорошая квартира? Это дело тоже надо бы на заметку взять. А то добро практически бесхозное.
Но это все потом. Сейчас на очереди — папин сейф. Майор сказал, что сейф — в кабинете...
Вот и кабинет. Все чин чином. Стол дубовый. Компьютер. Замки на ящиках тоже — только от домработницы запирать... Вот и сейф.
— Ах ты, блядь! — тихо сказал Турок. — Ах ты, блядь...
— Что такое? — спросил Монах.
— Иды суда, — пригласил Турок. — Онэ нас за дэтэй дэржат, билат... Этот майор и тэ, кто с ным.
Монах вошел и увидел сидящего на полу Турка. Перед ним возле стены стоял массивный высокий сейф. Отличный, не в пример входной двери. Настоящий, серьезный. Однако...
Однако дверца сейфа была распахнута, верхний ящичек тоже раскрыл свою узкую пасть. Ни в нижнем, большом отделении, ни в верхнем, как бы самом важном, не было ровным счетом ничего. Ни бумажек, ни документов, уж не говоря о деньгах.
— Ну, Турок, чего делать будем? Мочить майора?
— Да они нас сейчас только и ждут. Он же наверняка подготовился, гад. Если так нагло... Смеется, сука.
Турок вытащил из кармана радиотелефон.
— Алло? Это ты, сволочь?
Майор, сидевший в машине в двух шагах от дома, где находились Монах и Турок, удивленно сказал:
— Да? В чем дело, Артур?
— Ах, в чем дело?.. А ты не знаешь, в чем дело? Ну, учти, гаденыш, если ты меня сейчас ждешь, то напрасно. Я к тебе приду, когда ты не будешь ждать. Ты меня знаешь. Разговор окончен, майор. Шутки кончились.
— Да в чем дело, объясни толком! Я не понимаю, Артур, что за наезды...
— Наезды? Будут тебе наезды! На куски разрежу! Пусто здесь! Ничего нет!
— Как пусто? — Майор похолодел. Это действительно был удар. Вернее, не удар. Это была чья-то жуткая подстава.
— А ты не понимаешь? Не знаешь? Ты не в курсе?
— Я правда ничего не знаю, Артур. Нас подставляют, это очевидно. Надо подумать. Давай вечером...
— Пошел на хер! — сказал Турок и отключился.
Когда майор вернулся в свой офис и прошел в кабинет через собственный, «служебный» вход, ему сразу же позвонила секретарша и сообщила, что его снова ждет, ну этот, Максим из магазина.
— Впустить немедленно, — резко бросил майор.
Джус дозвонился до Насти во второй половине дня. Он был слегка удивлен ее реакцией на свое предложение: «Надо подумать...» Ничего себе!
— Что тут думать, девочка? Твой друг в беде, надо выручать. Ты что, не понимаешь, что это очень серьезно? Ты хочешь дождаться того, что тебе его по частям присылать начнут? Не гневи Бога, соглашайся. Люди ждут!
— А почему они, эти ваши люди, думают, что у меня есть такие деньги?
— Слушай, я тебе и так слишком много сказал по телефону. Позвоню сегодня вечером. И вычислить меня не пытайся. Ничего не выйдет. Я не стал бы тебе звонить, если бы не был уверен в собственной безопасности. Ясно?
— Ясно, — ответила Настя и услышала короткие гудки.
Она положила трубку и проанализировала собственные ощущения. Надо сказать, что самоанализ ее слегка удивил. Она не ожидала от себя такой трезвой оценки, такой холодной расчетливости. Ведь в подобой ситуации женщина должна забиться в истерике, трясущимися руками хвататься за валидол, рыдать, делать глупости... Ничего похожего с Настей не происходило.
