как ему вздумается. Паша сделал свой выбор. Каждый решает сам за себя и сам для себя. Я верю, что у меня еще есть возможность стать женщиной, от которой никогда не уйдет мужчина.
Теперь все будет совсем по-другому. Я буду больше уделять времени себе, потому что я слишком много времени уделяла любимому мужчине и в результате осталась ни с чем. Оказалось, что это просто потерянное время, хотя теперь я приобрела житейский опыт, который сделал меня сильнее. Многие женщины прощают измены, но я не могла себя отнести к их числу. Да и можно ли простить тот факт, что твой муж болен и он сексуальный маньяк?! Я решила сознательно отказаться от любимого мужчины ради его же блага, потому что я понимала, что если мы останемся вместе, то я буду постоянно вспоминать все его многочисленные измены, ждать новых, в каждом его слове искать подвох и чувствовать неуважение по отношению к себе, словно я наступила на свое собственное достоинство.
Судьба сама оградила меня от этого человека и отвела его в сторону. Я сильная! Я переболею, перестрадаю и приду к выводу, что это был не мой человек, потому что мой никогда бы не поступил подобным образом. Все пройдет само собой. Время лечит, и чем больше времени будет проходить, тем лучше я буду себя чувствовать и мои воспоминания уже не будут приносить такой боли. Пройдет время, и останется только легкая грусть. Пусть Пашка идет своей дорогой, а я должна пойти своей, и желательно – с высоко поднятой головой. Жизнь – это улица с односторонним движением, и я должна ехать только вперед, не тормозить и не оборачиваться назад. Одной любви совсем недостаточно для того, чтобы изменить хронически неверного мужчину. Его уже вряд ли что-то изменит. Если только тюрьма…
Глава 13
Буквально минут через пять вновь раздался звонок, и на том конце провода послышался взволнованный голос Пашкиного брата:
– Привет! Тебе Пашка звонил?
– Звонил.
– И мне тоже только что позвонил. Я когда его голос услышал, своим ушам не поверил. Он у кого-то из ребят трубку взял. Я слышал, что там кое у кого телефоны есть, только звонят в основном после отбоя. Так намного безопаснее, но Пашка не выдержал и изловчился прямо с утра позвонить. Если ему даже кто-то из авторитетных сокамерников телефон дал, чтобы позвонить своим близким, значит, он сам в авторитете. Не каждому дадут. Уважуха!
Я слушала Макара и уже заранее знала все, о чем он скажет. Сейчас он начнет выяснять, где Жорж, и говорить мне о том, что моего мужа нужно срочно вытаскивать. Опять та же самая песня, которую только что проникновенно исполнил мой супруг, делая ставку на жалость, сочувствие, совесть и чувство долга.
– Света, я к тебе сейчас приеду, – неожиданно сказал мне Макар и заставил мое сердце биться с такой учащенной скоростью, что мне показалось, что оно в любой момент может вырваться наружу.
– Зачем? – только и смогла сказать я.
– Как это зачем? Пашку срочно вытаскивать надо. Я по голосу слышу, что ему совсем тяжко. Кому там легко… Твой муж держится на последнем дыхании.
– А где мы его вытаскивать будем? У меня на квартире?
– Как это? – не понял меня Макар.
– Зачем ты хочешь приехать?
– Как это зачем? Хватит сидеть сложа руки. Пора действовать. Нужно срочно искать Жоржа. У него мобильный отключен, к домашнему он не подходит. Я звонил ему на рабочий в контору…
При этих словах у меня почему-то потемнело в глазах.
– И что сказали на работе? – ледяным голосом задала я вопрос.
– На работе сказали, что он уже пару дней там вообще не появляется. Не звонил, никого ни о чем не предупреждал. Слушай, что мы с тобой все по телефону да по телефону… Я к тебе сейчас приеду, и мы подумаем, как действовать дальше. Если мы не найдем Жоржа, то наймем нового адвоката. Затем поедем к вдове сбитого мужика и попытаемся договориться с ней.
– О чем?
– Свет, ну как о чем?! Деньгами ее задобрим. Тут только один разговор. Второго варианта не дано. Мы должны с тобой общими усилиями как можно быстрее Пашку вытащить. Вся надежда была на Жоржа, но совершенно непонятно, куда он пропал. В общем, что мы с тобой по телефону говорим, я уже к тебе выезжаю.
– Я не дома.
– Как не дома? – Макар не мог скрыть своего удивления.
– А что ты так удивляешься? Я, по-твоему, долж–на безвылазно сидеть дома и чувствовать себя точно так же, как Пашка в камере?
– Сегодня же воскресенье. Время – одинна–дцать утра. Я же знаю, что вы всегда с Пашкой в выходные поспать любили чуть ли не до двенадцати.
– Макар, я не дома, – повторила я все так же холодно. – Если ты ко мне приедешь, ты меня не застанешь. Поэтому лучше не экспериментируй.
– Ты дома не ночевала, что ли?
– Нет.
– А где же ты ночевала? – учинил мне допрос Макар.
– Я заночевала за городом у подруги.
– Что-то я не знаю у тебя никакой подруги за городом, да еще настолько близкой, чтобы ты могла у нее заночевать.
– Ты не можешь знать обо мне все.
– Свет, а ты, случайно, Пашку не бросила?
Я промолчала.
– Я понял твой ответ. – Макар тяжело задышал в трубку. – Сука ты после этого.
– Меня не интересует твое мнение обо мне и никогда не интересовало. И вообще, моя жизнь не нуждается в чьем-то одобрении. Заруби себе это на носу.
– Послушай, давай его из тюрьмы вытащим, а затем хоть трава не расти. Хотите – расходитесь, хотите – сходитесь. Надеюсь, ты ему об этом не сказала? Ему сейчас и так тяжело. Я не знаю, что там между вами произошло, но это твоя прямая обязанность – носить Пашке передачи и вытаскивать его оттуда.
– Кто ж меня так обязал-то?
– Чувство долга, ты ведь законная жена. Пойми, тяжело выжить тому, кому не приходит подогрев с воли. Если ты собралась своим отношением проучить своего супруга, то ты должна четко понять, что колония – это место не для перевоспитания, а для наказания. А наказывать твоего Пашку не за что. Тогда произошел просто несчастный случай. Ну невозможно перевоспитать Павла в местах лишения свободы! Еще немного – и он начнет постоянно употреблять «чиф», глотать колеса, закрутит пальцы и заговорит по- блатному. Они же ведь там все говорят на жаргоне. – Макар немного помолчал и продолжил: – Свет, я понимаю, что тебе сейчас тоже нелегко. Я не скажу Пашке о том, что в его отсутствие ты ночевала за городом у какой-то мифической подруги. Это ваши отношения, и я не хочу в них лезть.
– Можешь рассказать.
– Для нас важно собраться с силами и вытащить близкого нам обоим человека, – не обратил внимания на мои слова брат мужа. – Мы не должны дать ему пропасть. Я же чувствую своего брата. У меня с ним незримая связь. Он не спит сутками, ходит по камере, много думает и психует. Да и менты еще любят попугать и покричать: «Расстреляем!!!» Это же все так пагубно действует на психику. Пашка старается не сломаться, не поддаваться на провокации и не допустить каких-либо действий, которые могут повредить ему в дальнейшем. Он знает, что любое сказанное им слово может быть направлено против него самого. Там же все так построено, чтобы человек сник и сломался. Ты же сама переживала за его язву. Да Пашка в тюрьме просто сгниет с этой проклятой язвой. Ему на воле с ней было несладко, а там она не может не обостриться. В тюрьме же баланду готовят из залежалых, давно просроченных и полусгнивших продуктов, а Пашке нужна диета. Такую еду дай собакам, они и то есть не будут. А ведь собаки ничем не брезгуют. Там не только желудок, но и печень и другие органы из строя выходят достаточно быстро. Единственное, что его согревает, так это твоя любовь. По крайней мере он так думает, и не нужно убеждать его в обратном. Это сразу окончательно его сломает. Многие говорят о том, что тюрьма учит жизни и правильным понятиям. Некоторые слишком громко называют ее школой жизни. Мол, арестованный ее проходит и возвращается на
