разговор о его ранних детективных романах. Действительно, детективы помогли им с женой пережить трудное время, он даже получал денег гораздо больше, чем прежде, в благодатные и стабильные времена короткого додефолтного периода, когда казалось, что жизнь в стране наладилась, что люди начали зарабатывать деньги без мордобоев, стрельбы, когда ушел в прошлое грубый уличный рэкет, незаметно исчезли с улиц бритые парни в спортивных костюмах, когда начал расцветать шоу-бизнес и издательское дело, когда большинство из тех, кто хоть что-то мог и умел делать, увидели перед собой некую перспективу.
– Не бойся, – повторил Кошмар. – Я тебя случайно увидел. Память-то у меня на лица – будь здоров. Никогда не жаловался. Вот и решил со старым знакомым водочки выпить.
– Так я ведь не...
– Ой, только не надо, не надо. Я не мальчик тебе. Зашитый, что ли?
– Да нет, просто так...
– Просто так не бывает. Кодировался?
– Нет, говорю же... работы просто много, а я, как пить начинаю – так и все. Никакой работы.
– Ну, ты просто меня удивляешь, бригадир. Помнишь, как на студии говорили: «Если водка мешает работе – брось...»
– Работу, – печально качая головой, закончил Огурцов.
– Ну вот. Помнишь. Короче, давай, бригадир, за наш троллейбус. Я ведь с тобой его так и не обмыл.
«Конечно. На меня все повесил и свалил, – подумал Огурцов. – А если бы прихватили меня – сидел бы я сейчас в этом кабаке? Вся жизнь могла бы обломаться».
– Не думай о грустном, бригадир, – словно прочитав мысли Огурцова, сказал Кошмар. – Давай бутылочку раскатаем.
«Да что я, в самом деле? Дома – полный мрак, в голове пусто, жить не хочется... Из дому ушел... Миша этот ни с того ни с сего...»
– А давай, – сказал Огурцов. – Была не была.
– Дело.
Кошмар махнул рукой, и тут же перед столиком появилась высокая девушка в мини-юбке, которая вполне могла бы сойти за купальник. Кроме юбки на черноволосой, стриженной под мальчика официантке был так называемый «топик» – коротенькая маечка, заканчивающаяся сразу под увесистой, очень правильной формы и очень соблазнительной грудью.
«Ух ты, – пронеслось в голове Огурцова. – Может быть, этот Кошмар – он действительно перст судьбы? Поворотный пункт в моей жизни? Сколько раз она уже менялась... И все время вот так – резко. Неожиданно и круто. И ничего со мной страшного не случилось. Все время вывозила нелегкая. Все, если разобраться, к лучшему складывалось».
– Вот что, милая моя, – говорил Миша Кошмар. – Ты нам водочки принеси, самой хорошей. Ну, ты меня понимаешь.
– Конечно, Михаил Васильевич, – улыбнулась официантка.
«Так он тут свой человек, – удивился Огурцов. – Это и к лучшему. Если его тут знают, значит, все в порядке».
Он не мог мотивировать, откуда в его голове появился такой странный вывод, из каких предпосылок и логических выкладок, но почему-то был уверен в его справедливости.
– Ну и закусить там... Что у вас?
– Да все, как всегда, Михаил Васильевич.
– Ну вот и давай, Глаша, неси как всегда. «Глаша? – вздрогнул Огурцов. – Глаша...» Что за мистика? Сначала Миша Кошмар, невесть откуда взявшийся, теперь – Глаша...
– Что, понравилась девочка?
– Да... То есть... Не в этом дело.
– Ох, бригадир, сложный ты стал человек. «Не в этом дело». В этом, милый, в этом. Проще надо быть, и народ к тебе потянется. Какой с телкой может быть разговор? Либо понравилась, либо нет. Что еще?
Огурцов покачал головой. Конечно, не прост этот Миша Кошмар, ох, не прост. Но не объяснять же ему все.
– Ладно, не хочешь – не говори. А если понравилась, все-таки скажи.
– Зачем? – быстро спросил Огурцов. Кошмар хлопнул себя ладонями по коленям.
– Ну ты даешь... Видно, у вас, писателей, точно в головах полный бардак. Я, вообще-то, всегда так думал. Теперь убедился.
Бутылка «Родниковой» уже стояла на столе. Уже дымились жюльены в блестящих металлических чашечках, уже матово блестели сочные с виду яблоки, груши, виноград в широкой низкой вазе, Кошмар уже наливал в рюмки, а Огурцов все никак не мог прийти в себя.
«Эта ночь должна что-то значить. Не может она закончиться просто так».
– Давай, бригадир, за то, чтобы все у нас было. Чокнулись.
Огурцов выпил – с опаской: несколько лет ничего крепче кефира ведь не употреблял. Однако водка прошла привычно, словно и не делал он долгой паузы, когда казалось ему, что и вкус водочный позабыл. Прошла и зажглась в животе горячей светлой лампочкой с отражателем, поставленным таким образом, чтобы свет от этой лампочки был направлен в голову.
Кошмар сразу же налил по второй.
– Давай теперь за наш троллейбус. А, бригадир? У меня тогда трудный период в жизни был. Много денег должен был людям серьезным. И личные проблемы. В общем, пил, опустился... А деньги – знал, где взять, только время нужно было. Думаешь, я на этой студии работал за эту гребаную зарплату? Шухерился просто. Мимикрия – есть такое слово.
– Ну да, знаю.
– Конечно, знаешь. Ты же писатель. Ты все должен знать. В общем, сваливать мне было нужно. Вычислили меня. А бабок не было – ну вообще. Я же не грабитель, не вор квартирный. Такими делами никогда не занимался. Вот, троллейбус наш мне и помог. Старт легкий дал. Выкарабкался, в общем. Ну, если бы не он, что-нибудь другое бы придумал. Так что давай за то, что помог ты мне тогда сильно. Вперед, бригадир!
– Вперед. – Огурцов чувствовал, как все его тело становится легким, послушным, ловким и сильным.
– Я тебя случайно увидел, – повторил Кошмар. – Решил отблагодарить. У нас... – он сделал многозначительную паузу, – у нас принято за добро добром платить. Что ты думаешь по этому поводу, писатель?
– Я...
Огурцов вдруг вспомнил, что несколько лет уже исповедывал жесткий, как ему казалось, принцип – с бандитами не пить, подарков от них не принимать и дел совместных не вести. А Кошмар – явный бандит. Они ведь разные бывают – бандиты. Могут и не убивать своими руками, и морды не бить, и, как вот он говорит, в квартиры чужие не лазить. А один черт – бандиты.
– Я...
– Что, западло, что ли? – весело спросил Кошмар. – Или боишься все-таки?
– Ничего мне не западло, – сказал Огурцов. – И не боюсь я. У меня все нормально.
– Ну, вот и ладушки, – сказал Миша. – Тогда на дачу ко мне поедем. Идет? Покажу тебе дачу свою. Увидишь, чего умный человек в наши дни достичь может.
«Хвастаться начал. Ну, точно бандит. Из грязи в князи и – хвастать первому встречному – во какой я крутой. Во у меня всего сколько».
– Поехали, – сказал Огурцов. Авось пригодится материал для какой-нибудь книги. Писатель иногда должен жизнь наблюдать непосредственно. На одной фантазии далеко не уедешь.
– Глаша! – крикнул Кошмар. – Глашенька, поди сюда, солнышко мое...
«Сон. Просто сон», – снова подумал Огурцов.
– Глашка...
– Да?
