Если раньше Менжинский, Ягода или Ежов не особенно вникали в дела личной охраны Сталина, то Берия совал свой длинный нос повсюду и всеми способами старался скомпрометировать Власика и Румянцева. Понятно, что они подобные перемены воспринимали болезненно. Тем не менее, у нас не появилось ни одного грузина. Конечно, благодаря Сталину, который раз и навсегда осадил ретивого Берию, отрезав:
— Я сам разберусь тут без вашей помощи.
Заседания Политбюро проводились обычно раз в неделю. Машины членов Политбюро стояли около дачи. Понятно, без всякой крыши. Однажды Берия не явился на заседание. Сталин спросил:
— Почему нет Берии?
— Простыл в машине, заболел.
Сталин тут же распорядился построить рядом теплый гараж. Власик начал строительство. Но смету Берия вдруг не утвердил. Получился большой скандал. Пострадавшим оказался Власик. Так Берия цеплялся за каждую возможность опозорить нас перед Сталиным. Понятно, что мы давно возненавидели этого прощелыгу и прохвоста.
Чем же объясняется искренняя преданность охраны вождя? Если не перечислять идейные и нравственные соображения, то прежде всего — Сталин был человеком высокой культуры. Никогда не кричал, не шумел на нас. Был скромным, вежливым, обходительным. Любил пошутить. Всегда питался с нами, по существу, из одного котла. Обязательно интересовался нашими домашними заботами. Узнав, что Туков живет с женой и больной дочкой в одной комнате и потому не высыпается, — помог ему получить квартиру. Словом, все мы постоянно видели перед собой честного, душевного человека, который резко отличался от многих членов Политбюро и правительства.
Берия же был откровенно наглым. Больше его и Кагановича никто не сквернословил. Он выискивал малейшую зацепку, чтобы понервировать Сталина. Дошло даже до провокаций. Будто бы для проверки бдительности охраны он появлялся на дачах в отсутствие Сталина и шнырял по комнатам. После одной такой прогулки пропал сталинский транзистор. Подозрение, конечно, пало на охрану. Все в доме перевернули и перерыли. Никакого толку. Лишь много времени спустя, дворник Кузин стал убирать снег между соснами и обнаружил пропавший транзистор. Кто еще мог поступить так нагло и гадко? Лишь неуязвимый Берия.
А кто еще мог по кремлевской «вертушке» позвонить на ближнюю дачу с грозным предупреждением, что в сталинском диване заложена мина? Резонно недоумевая, как она туда при нашей бдительности попала, все-таки начали проверять. Вошедший Сталин удивился:
— Что вы тут делаете?
— Да вот, какой-то доброжелатель из Кремля…
— И вы поверили этой басне? — фыркнул Сталин. — Смешно!
Ему-то — конечно, а каково Тукову слушать подобную мерзость по сверхсекретной «вертушке?» Или пришла из Италии анонимка: «Товарищ Сталин, в вашей машине заложена магнитная мина». Проверили. Нет ничего. Тогда появилась другая: «Товарищ Сталин, ваше содержание дорого обходится государству!» Чей гадкий почерк? Знакомый…
После этого Сталин предложил создать комиссию по проверке расходов. Председателем назначили Маленкова. Комиссия составила длиннющий список расходов. Маленков составил акт, который Орлов отказался подписывать потому, что Сталин ел мало, а пил — еще меньше. Бутылки «Цинандали» ему за глаза хватало на полмесяца. Это «соратники» объедались за его счет и пили до упаду водку. Потому Орлов твердо стоял на своем.
— Пошел вон, шалопай! — прогнал его из ЦК Маленков.
Берия всегда приезжал к Сталину со своим грузинским обедом, больше похожим на силос. Гостеприимный Сталин, желая попотчевать «соратников», которые у него собирались раз в декаду, попросил Лозгачева приготовить второе из печени налимов. Тот возразил, что в Московской области столько рыбы не наловить, а пойманной не накормить всех. Сталин смутился:
— Ну, нет, так нет…
— А я достану налимов! — пообещал Берия, сразу выказав, откуда взялось такое странное предложение.
Их живо привезли из Ленинградской области. Соловов попросил врача проверить печень, которая повально у всего улова оказалась покрытой белыми пятнами. Сталин даже не поверил такому, а увидев эту гадость, приказал все выбросить на помойку, а насчет Берии сказал:
— Этому шалопаю нельзя верить.
— Во время другого обеда Сталин спросил у Соловова:
— Почему сегодня такие мелкие лимоны?
— Товарищ Сталин, на базе нет крупных.
— Они крупные лимоны все сами сожрали! — объявил Берия.
Представляете, в какое положение всех поставил наглой ложью! Такая же история вскоре произошла с грушами. Своими вставными зубами Сталин плохо жевал. Мелковатые груши показались ему твердыми. Спросил у Лозгачева:
— А крупных и мягких нет?
— На базе только такие…
— А я с базы получил мягкие! — снова похвалился Берия.
— Поезжайте к нему и заберите все, — предложил Сталин.
Поехали. Забрали. Привезли. Груши оказались такими же самыми. Насмешливо глядя на хвастуна, Сталин покачал головой:
— Очковтирательство налицо!
— А я думал, у меня мягкие груши, — невозмутимо оправдался врун.
В Новом Афоне Сталин проводил совещание по сельскому хозяйству. Берия показал там свою бестактность, в присутствии русских и украинских академиков начав разговаривать по-грузински. Сталин одернул его:
— У меня секретов нет от участников совещания. Что это за неуважение к ним? Говорите на языке, понятном для всех.
Но этот нахал, судя по глазам, даже не понял, что сделал. Теперь представьте, как беспардонно он вел себя, когда был полным хозяином положения. Во всяком случае, мы постоянно ощущали его назойливость и презрение в каждом приказе, жесте, взгляде. Однажды я спросил Хрусталева:
— Ваня, что из себя представляет Берия? Почему к нам так мерзко относится?
— По-моему, это порядочная сволочь или законченный дурак.
При всей справедливости общего утверждения все же верней было то, что он — порядочная сволочь. Ведь дурак не сумел бы так ловко обвести Маленкова или того же Сталина, чтобы из провинции пролезть сразу в наркомы. Дураку тоже едва ли пришлось бы так долго расхаживать по Кремлю в обнимку с Маленковым, Хрущевым, Кагановичем и Булганиным. А какую силу нужно в себе почувствовать, чтобы опаздывать на совещания у Сталина, а после них бесцеремонно, чуть не за воротник, волочь к себе в машину того же Маленкова! Значит, Берия уже считал себя всемогущим? Да, это затем подтвердила наша доброжелательница, которая оказалась в его апартаментах и в интимный момент смущенно взглянула на портрет Сталина. В ответ Берия заявил:
— Что смотришь на него? Хозяин страны не он, а я!
Поэтому прав был опытный Молотов, когда сказал Маленкову с Хрущевым:
— Вы профаны и дураки, сидите у Берии в кармане так глубоко, что торчат лишь одни уши.
Теперь сами судите, могу ли я хорошо относиться к такому сатрапу. И хоть сейчас, мстя за прошлое, все можно свалить на Берию, я все-таки повторяю: нет, отравление исключалось. В ту роковую ночь Хрусталев постоянно был при Сталине, смотрел за всем в оба и никому не позволил бы что-то подсунуть или подсыпать в стакан вождя. Отравить фрукты тоже никто не мог.
Ссылаясь на рассказ каких-то старых большевиков, А. Авторханов написал: «Поговорив по деловым вопросам и изрядно выпив, Маленков, Хрущев и Булганин уезжают довольно рано — но не домой, а в Кремль. Берия, как это часто бывало, остается под предлогом согласования со Сталиным некоторых своих мероприятий. Вот теперь на сцене появляется новое лицо: по одному варианту — мужчина, адъютант Берии,
