последним ходом Эдгара и поднял пять пальцев, показывая Бенджамину, что ему нужно пятьсот фунтов, чтобы остаться в игре.
Жадность охватила Харли. Он вновь посмотрел на гору денег. Выигрыш должен остаться за ним, подумал он.
– Стоит ли продолжать, Мередит? Сегодня вечером меня ждет еще более увлекательное занятие, чем это… С красоткой приятнее иметь дело, чем с вами… пьяным. – Честно говоря, Харли не хотелось продолжать игру. Он боялся проигрыша. Но жадность одержала верх над желанием поскорее завершить игру, и он поднял ставку, выписав долговое обязательство на тысячу фунтов.
Все сидевшие за столом с волнением следили за Эдгаром, который рылся в карманах, пытаясь найти там хоть какие-нибудь деньги.
– Я буду играть с вами. Я принимаю приглашение, – ясно послышалось сзади.
Эдгар продолжал рыться в карманах. Он выложил на стол носовой платок, серебряную табакерку, очки.
– Если вы мною не пренебрегаете, то садитесь вот сюда… – Эдгар кивнул на место Натаниэля.
– Да, да… Садитесь на мое место, пожалуйста, – сказал Натаниэль и выдвинул стул из-за стола. – Я не стану извиняться за тебя перед Глорией, – обратился он к Эдгару. – Ты не выпросишь прощения за это безумие.
– Найди мне что-то, чем можно писать, – грубо сказал Эдгар шурину. – И не суй нос в чужие дела. – Эдгар повернулся к Александру Пембертону. – Я просил его за меня извиняться? Да и делал он это всего лишь раз…
– Вы хотите что-то сказать? – тихо обратился Коннор к лорду Харли, закурив трубку. Взгляд его синих глаз был устремлен сквозь табачный дым на человека со злым лицом.
Эдгар, сидевший рядом, продолжал что-то бормотать и выворачивать карманы в поисках денег.
– Это не по правилам. Если вы хотите играть, Дивейн, подождите до конца этой игры.
– Кто-нибудь возражает против моего участия в игре? – спросил Коннор нескольких мужчин, все еще продолжавших игру.
– Никто не возражает, – заявил Тоби Форстер, улыбаясь. – Я выхожу из игры. – Он откинулся на спинку стула в предвкушении удовольствия, которое надеялся получить. Его друг Фрэнк Вернон, посмотрев на него, взглянул на свои карты, с грустью вздохнул и положил их на стол, тоже отказываясь от игры.
– Значит, мы играем втроем, – сказал Коннор Бенджамину Харли и, вынув сигару изо рта, осторожно положил ее на пепельницу. Он улыбнулся, но взгляд его оставался холодным. – Вперед, Бенджамин, не бойтесь, – мягко сказал он, одновременно наблюдая за Эдгаром, писавшим черными чернилами на белом листе бумаги закладную. Подписав документ росчерком пера, Эдгар откинулся назад. Коннор, не отрывая синих глаз от белого листа бумаги, лежавшего на столе, обратился с усмешкой к Харли: – Думаю, вашей приятельнице придется сегодня подождать…
– Я пошлю нарочного в Бель-Гарденс. Да, я твердо решила это сделать, – заявила Глория Мередит.
Рэйчел вздохнула. Сколько раз она уже слышала это!
– Посылай, мама. Чего же ты ждешь?
Прошло уже два дня, как стихла жесточайшая буря, длившаяся целый день и целую ночь, но Эдгар Мередит до сих пор так и не вернулся в Уиндраш. От него не было ни весточки. По какой причине он задерживался в Лондоне, было неизвестно. Рэйчел не сомневалась (и говорила об этом матери), что виною всему неустойчивая погода, не позволявшая путникам отправляться в дальнюю дорогу.
Но, честно говоря, Рэйчел все же чувствовала что-то неладное. Нет, она не опасалась за безопасность отца, но при этом знала, что, находясь длительное время в мужской компании, отец иногда позволял себе выпить лишнего… Графин или даже два хорошего бургундского вина или бренди. Впрочем, напивался он редко. Всего лишь раз или два Рэйчел видела отца в пьяном виде, и зрелище это было не из приятных. Она была потрясена тем, в кого может превратиться порядочный джентльмен под влиянием алкоголя.
Довольно! Рэйчел отогнала от себя мысли об отце. Сейчас надо думать только о предстоящей свадьбе Джун, и ни о чем больше. Она перевела взгляд на Мэри, служанку, вышивавшую разноцветными шелковыми нитками кайму на белоснежных льняных салфетках.
– Прекрасная работа, Мэри. Очень красиво, – сказала она, искренне восхищаясь тем, как искусно владела ниткой и иголкой эта простая девушка.
– Спасибо, мэм, – поблагодарила Мэри в ответ на похвалу и слегка покраснела, смутившись. Пальцы ее заработали еще проворнее.
Рэйчел поднялась, подошла к окну и посмотрела вдаль, на подъездную дорогу, усаженную по обеим сторонам каштанами. Дорога была пуста. Лишь Пип, сын кучера Ральфа, ровнял на ней граблями гравий. Рэйчел вздохнула и, повернувшись, взглянула на мать, занятую составлением списка необходимых продуктов на субботу и воскресенье.
– Говядину или телятину можно заменить молодым ягненком или гусем, – предложила Рэйчел матери.
– Твой отец теперь уже не так любит жирное мясо, как бывало когда-то. С возрастом вкусы меняются. О, я должна написать записку и немедленно отправить Ральфа на почту. Я чувствую, что твой отец заболел…
– Думаю, мама, тебе не нужно этого делать, – сказала Рэйчел, улыбаясь. Отпрянув от окна и приподняв подол юбки, она бросилась к двери. Распахнув ее, Рэйчел повернулась к удивленной матери: – Папа… вон там… на дороге…
– Что произошло? – прошептала Джун. В ее округлившихся карих глазах читалось волнение. – Что случилось с мамой?
– Думаю, ничего страшного. Мама просто ворчит из-за того, что отец так задержался. – Рэйчел попыталась засмеяться. Но смех ее прозвучал неубедительно. Она посмотрела на Сильвию. Даже младшая из сестер, которая до сих пор не задумывалась об отношениях в семье, была взволнована и подавлена.
Пронзительный крик потряс дом. Крик отчаяния. Джун тут же вскочила с кресла, подбежала к двери, но остановилась, встревожено взглянув на Рэйчел.
– Думаю, нам стоит пойти и посмотреть…
– Нет, – спокойно ответила Рэйчел. – Что бы там ни произошло, думаю, мы очень скоро обо всем узнаем. Пусть родители поговорят с глазу на глаз. Мы скоро обо всем узнаем, – мрачно повторила она.
Эдгар Мередит приехал в Уиндраш час назад.
Но Рэйчел, встретив отца на пороге, с трудом узнала его. Он, казалось, не мылся и не брился несколько дней. Однако его неопрятный внешний вид был ничто по сравнению с его внутренним состоянием. Он выглядел так, будто на его голову свалились все несчастья мира.
Холодно поздоровавшись со старшей дочерью, Эдгар медленно снял помятые пальто и шляпу.
– Вначале я поговорю с матерью, моя дорогая, – сказал он в ответ на вопросы Рэйчел. – С тобой я поговорю позже. У нас будет для этого время…
Рэйчел была в недоумении, но больше ни о чем не стала спрашивать. Отец с серым лицом, больше похожий на призрак, медленно, волоча ноги, прошел мимо дочери в дом. Рэйчел стало не по себе. Она поняла, что произошло нечто ужасное, непоправимое, что-то, что касалось ее больше, чем всех остальных. Даже больше, чем ее мать…
В последний раз Рэйчел видела отца пьяным шесть лет назад. Тогда же она слышала душераздирающие крики убитой горем матери, когда ей сообщили о смерти ее любимой дочери Изабель. Значит, решила Рэйчел, сейчас произошло нечто подобное, если мать находится в таком состоянии. Ей захотелось убежать в свою комнату и спрятать голову под подушку, как она делала это когда-то в детстве. Но сейчас ей уже не спрятаться. Это не поможет. Она должна узнать, какой удар приготовила ей судьба. Вздохнув, она и две ее сестры, бледные и притихшие, вышли из комнаты.
– Рэйчел, тебя, судя по всему, это нисколько не удивило. А мне казалось, ты будешь по- настоящему потрясена, – заявил Эдгар Мередит, нарушив молчание в комнате. – Я боялся, ты станешь ругать своего старого отца.
Рэйчел посмотрела на него холодными синими глазами. Слабая улыбка исчезла с его лица. Эдгар застыл от этого леденящего взгляда, потом прокашлялся и потер подбородок. Поднявшись с кресла, он начал
