слышит выстрел… – Коннор посмотрел вверх, на изуродованный потолок. – Пойдем, я отвезу тебя домой, – тихо сказал он Рэйчел.
За время короткой поездки до дома Рэйчел пару раз взглянула на Коннора, надеясь на разговор с ним. Но Коннор избегал ее взгляда.
Очень скоро она расстанется с Коннором, думала Рэйчел, и никогда больше не увидит его. Ей хотелось увидеться с ним завтра, извиниться перед ним, поблагодарить его. Но она не сомневалась – Коннор не согласится на эту встречу.
Экипаж остановился.
– Мы увидимся завтра? – спросила она, заранее зная ответ.
– Нет.
Она кивнула и закусила губу.
– Может быть, ты зайдешь со мной в дом и я скажу тебе все, что должна сказать?
– Нет.
– Можно я задержу тебя и скажу все прямо здесь, сейчас? Пожалуйста.
Коннор взглянул на нее, но Рэйчел в темноте не видела его глаз, а ей так этого хотелось…
– Что ты хочешь сказать мне, Рэйчел? Что тебе стыдно? Что ты благодарна? Ты хочешь извиниться? Я все это знаю. Я хочу сказать тебе то же самое. Мне очень жаль, что когда-то я захотел скрыть от тебя свое прошлое. Мне стыдно, что я хотел затащить тебя в свою постель, и я благодарен тебе за то, что ты привела меня в чувство, наставив на меня пистолет, и не позволила мне совершить непоправимую ошибку. Иди домой, а завтра уезжай в Уиндраш к родителям…
– Но это твое поместье.
– Я отдал его тебе. Я при свидетелях отдал тебе документы. Мне не нужно это поместье.
– Я не взяла документы. Я оставила их на столе.
– Ты хотела Уиндраш больше всего на свете. А теперь отказываешься от него? А как же Изабель и ее сын?
– Что? Что ты сказал? – По щекам Рэйчел текли слезы.
– Ты слышала меня, Рэйчел. Я думаю, ты хотела, чтобы поместье стало своего рода убежищем для Изабель и ее сына. Правда?
– Да, – тихо ответила Рэйчел. – Я надеялась, что когда-нибудь в будущем Изабель… и мой маленький племянник вернутся домой. Я знаю, что это невозможно, но все же иногда мечтаю об этом. Тетушка Флоренс уже очень стара и почти слепа, а у Изабель в Йорке больше нет никого, кроме нее. Сестре сейчас двадцать четыре года. Она живет затворницей, но не жалуется. Она никогда не жалуется. А кто тебе рассказал о ней? Мой отец?
– Нет. Уильям Пембертон навестил меня на днях. Он думал, что мне это известно.
– Значит, Джун рассказала Уильяму? Ей не следовало это делать.
– Не следовало? Но ведь они скоро станут мужем и женой. У них не должно быть никаких секретов друг от друга. Иначе они разрушат свою жизнь, как я когда-то разрушил нашу.
– Но это наше личное дело. Оно касается только нашей семьи, – сказала Рэйчел, глядя на Коннора, но почти не видя его лица. – И мы никому не лгали. Люди сами стали строить предположения по поводу исчезновения Изабель.
– Я тоже думал, что мое прошлое касается только моей семьи. И держал в секрете тот факт, что вызывал на дуэль человека из-за его жены, которая потом стала моей любовницей. Я не имел права скрывать это. Что-то во мне насторожило тебя, ты почувствовала опасность и отвергла меня. Но ты не могла предвидеть, что над твоей сестрой надругаются в Йорке.
– Нет, Изабель говорит, что пошла на это сознательно. Не было никакого насилия. Хотя порой я думаю, что лучше бы оно было, мои родители в этом случае смогли бы легче перенести этот стыд… Ну а теперь все считают Изабель умершей. В Йорке в то время была эпидемия скарлатины. Мы не болели, но решили выдержать карантин, чтобы не привезти инфекцию домой. Когда же пришло время возвращаться, то Изабель уже знала, что беременна. Мы решили, что я вернусь в Хартфордшир одна, а она будет считаться «жертвой эпидемии». Шло время, от нее не было никаких известий. Люди видели, что при упоминании о ней у нас на глазах появлялись слезы… – Рэйчел на время замолкла, но потом продолжила: – Сильвия до сих пор считает, что ее сестра умерла. Мы так ничего ей и не сказали. Сандерсы тоже в неведении. Родители запретили мне и Джун говорить об этом даже с близкими друзьями. Они не хотят скандала. Изабель все понимает и не рискует даже приближаться к нашим краям. Но зато я втянула родителей в скандал. В девятнадцать лет я заставила их страдать… Не знаю, почему Уильям посвятил тебя в эту историю. Молю Бога, чтобы он больше никому не рассказал ее. Стоит его матери услышать… Надеюсь, ты тоже будешь молчать…
– Я догадываюсь, почему именно мне Уильям рассказал эту историю. Он как бы предупредил меня, что если я доставлю тебе такие страдания, на какие обречена Изабель, то буду иметь дело с ним.
Рэйчел задохнулась.
– Неужели тебе не приходило в голову, что мы можем зачать ребенка в брачную ночь? – улыбаясь, спросил Коннор.
– Конечно, я знаю… о риске. Но неужели Уильям решил, что я могу…
– Он не в тебе сомневается, а во мне. Ему известно, на что я способен… Что же касается его матери, то она ничего не узнает. Женившись на Джун, Уильям намерен защищать тебя как свою сестру.
– Мой отец будет счастлив иметь такого сына, – сказала Рэйчел и вдруг добавила: – А вы, сэр, поставили себя в неловкое положение…
– Да?
– Ты сказал, что мы помолвлены. Сказал при свидетелях.
– Но также при свидетелях я сказал, что никогда больше не соглашусь на помолвку.
– Ты назвал меня своей будущей женой, подарил мне свадебные подарки. Это слышали судья, Сэм и Джозеф.
– Я решил обмануть тебя. И замкнуть круг. Я дам объявление в газете о нашей свадьбе в конце недели, а потом сбегу от тебя. Тебе будут сочувствовать, а меня станут презирать. Мы будем квиты. Ты можешь забрать документы на Уиндраш. Я не стану ничего оспаривать. И на этом завершим нашу историю.
– Да… Я понимаю… Завершим нашу историю… – Рэйчел говорила сквозь слезы. – Но ты ошибаешься, думая, будто что-то меня насторожило в тебе и потому я сбежала. Нет, это не так. Я убежала, потому что… хотела проверить тебя. Я надеялась, что если ты по-настоящему любишь меня, то последуешь за мной и овладеешь мной. – Рэйчел выскочила из экипажа и побежала к дому.
Услышав стук, Сэм Смит впустил хозяйку и уже собирался закрыть дверь, когда на пороге из темноты появился Коннор и мощным рывком вновь распахнул дверь.
– Иди спать! Немедленно! – приказал он Сэму. Тот не заставил себя ждать.
– Чей он слуга? – спросила Рэйчел, дрожа. – Мой или твой?
– Наш, – ответил Коннор, прижимая ее к входной двери.
Она отвернула от него голову, стараясь спрятаться от его пронзительного взгляда.
– Уходи, Коннор, я устала. Завтра я уеду домой. Навсегда. Я не буду тебе мешать. Клянусь.
– Повтори, что ты сказала.
– Завтра я уеду домой. Клянусь, – сказала Рэйчел, попытавшись уйти, но Коннор удержал ее.
– Не это! Повтори, почему ты убежала.
– Я хотела, чтобы ты пошел за мной, чтобы по-настоящему любил меня! – крикнула Рэйчел.
– По-настоящему любил тебя? – страстно повторил он. – Мое чувство к тебе всегда было настоящим, и Бог тому свидетель. Никого в жизни я не любил так, как любил тебя!
– Ты ведь и сейчас меня любишь, да? Я знаю это.
– Откуда?
– Об этом нетрудно догадаться. Ты рядом со мной, когда я грущу и когда мне одиноко. Ты успокаивал меня, когда я горевала по Изабель и когда моя тетушка несправедливо обошлась со мной. Ты всегда защищаешь меня, приходишь на помощь. Вспомни тот затор на улице… Я вижу по твоим глазам, что я тебе небезразлична, слышу это в твоем голосе, чувствую в твоем поцелуе. Я знаю, ты любишь меня, Коннор. Ты не можешь сбежать.
