РЫБАЦКАЯ УДАЧА
I
Хочу рассказать о необыкновенном случае, который произошел с Андреем Паком вот на этой отходящей треске.
Часть флота, как я уже говорил, разбрелась по своим колхозам, только уж совсем упрямые, как наш Джеламан, оставались в море в поисках счастья. Несколько судов стояло под бортом плавбазы: топливо брали, воду, продукты или просто отдыхали: мылись в бане, смотрели кинофильмы. Сама плавбаза тоже собиралась уходить на перегруз обработанной рыбы и на утреннем капитанском часе объявила, что через несколько минут поднимает якорь. И вдруг голос Андрея:
— База, база, подожди часик, я — «Пятерка».
— В чем дело, «Сорок три ноль пять»?
— Нашел косяк трески, иду в замет. Через час подам рыбу.
— Вы серьезно, «Сорок три ноль пять»? Где?..
Но тут в эфире разорвалась бомба — капитаны, перебивая и заглушая друг друга, стали спрашивать у Андрея координаты.
— Да здесь я нахожусь. Здесь... в двадцати минутах хода от базы к весту. Замет верчу... к бую подхожу.
— Вижу...
— Ясно...
— Спасибо, Андрюша!
Джеламан прямо с миской каши влетел в рубку, выхватил у меня микрофон:
— Андрюша, косяк большой?
— Заливки на три... Но я весь брать не стал, отколол только третью часть.
— Обнимаю тебя, Андрюша! — Джеламан кинул миску и бросился к рулевой баранке. Врубил самый полный ход. — Дед, добавь из загашника! Парни, по местам!
— Есть!
— Чиф, невод к работе!
— Есть!
Когда подлетели к «Пятерке», она уже выбрала ваера и дала полный ход, чтобы вырвать невод из глубины. Джеламан застопорил ход и лег в дрейф, чтобы глянуть, что она поднимет, — может, ошибка, может, на медузу налетел Андрей. То же сделали и другие суда, которых, кстати, покачивалось в дрейфе уже с дюжину, и столько же виднелось во все стороны по горизонту.
Сам Андрей стоял на палубе у самого борта — старпом распоряжался в рубке — и смотрел перед собой. Кивком головы здоровался с подлетавшими. Взгляд его был чуть прищуренный — многолетняя привычка от смотрения в дали моря, — спокойный и равнодушный; вот сколько лет я знаю Андрея, взгляд у него всегда такой: спокойный, равнодушный, устремленный куда-то вдаль и будто в самого себя. Никогда я не видел, чтобы Андрей улыбался или чтобы какое-нибудь выражение огорчения было на его лице. Всегда одно и то же: вдаль, с раздумьем, равнодушный и спокойный.
— Неужели только треть косяка взял? — сомневался дед. — Ведь база рядом, всю ведь можно брать...
— Никогда всю хапать не будет, — сказал Джеламан.
— Не верю...
Не верил не только дед, но и все, кто подскочил сейчас к Андрею и ждали, что он поднимет. Ну почему ему не обловить весь косяк, ведь база сама подойдет и заберет всю рыбу, сколько бы ее ни было. Почему добровольно упускать такую удачу, отказываться от такой рыбы? В прошлом году Серега Николаев в северной части Маркеловской банки нашел такой косяк, захватил его весь, вызвал плавбазу и даже плашкоуты — перегрузчики из Анапки — и сдал пять грузов, космически взлетев на первое место. А тут и вызывать базу не надо, она рядом...
— Привет, Андрюша! — крикнул капитан с закачавшегося рядом сейнера — когда с полного вперед дается полный назад, сейнер, как утка, раскланивается в волнах и пене от собственного винта.
Андрей поднял голову — и опять все то же: спокойствие и равнодушие и взгляд вдаль.
II
Лет семнадцать я знаю Андрея.
Смотрел я сейчас на Андрея, и передо мной проходила вся его жизнь...
Несколько слов о внешности Андрея.
Я никогда его не видел небритым или в грязной рабочей одежде. В наших условиях работы это почти невозможно. Рубашки он носит белые, полотняные, всегда свежие и всегда не застегнутые на верхнюю пуговицу. На берегу неизменная его одежда: форменный костюм без галстука, свежая белая рубашка, не застегнутая на последнюю пуговицу, форменная фуражка и щегольской светлый плащик. Он всегда молчит. Кстати, и все парни с его «Пятерки» носят мореходки, светлые плащи, форменные фуражки, белые полотняные сорочки. Тоже не отличаются болтливостью. Никогда никого из них я на берегу не видел «под парами» или чтобы «выступал» дома, что часто бывает в семейной жизни. Сама «Пятерка» такая же чистенькая. Все на ней: и невода, и лебедка, и стропы, и брашпиль, и кубрик, и палуба опрятно... как-то внутренне красиво.
Два года назад они занимали первое место, взяли три плана — никто из них не хвастался, не выпячивал грудь и не кричал: «Во какие мы!» В этом году им крупно не повезло — теряли весной невод с ваерами — и никто не огорчался. В этом году у них дела вообще плохие, на одном из последних мест сейчас, но это их не трогает... всё такие же.
На Камчатку Андрей приехал двадцать лет назад, приехал с другом — детдомовские они.
Первые годы работали матросами, потом послали их на штурманские курсы, стали капитанами.
Это были настоящие друзья, настоящие!.. Как-то в случайной потасовке на Андреевого друга замахнулись ножом, Андрей загородил его. Нож воткнулся Андрею в грудь... в грудном кармане был портсигар, нож вреда не причинил.
У них было все общее, начиная еще с детдомовских времен: одежда, мысли, деньги. Когда стали капитанами, да еще знаменитыми капитанами, — рыбачили они хорошо, особенно Андрей, — денег стало много, полный чемодан — сберкасса далеко, в чемодан складывали. И когда деньги уже не вмещались в этом хранилище, в одно прекрасное время дружок Андрея с этим чемоданом скрылся. Андрей не стал его ни догонять, ни разыскивать.
Ясное дело, что этот случай не сладко пережился Андреем... Но человек без друзей, хотя бы одного, жить не может. С другим парнем Андрей подружился. Когда Андрей женился и у него родилась девочка, Света, у Андрея не было ни дома, ни квартиры — в те времена у нас на Севере туго было с жильем, в основном каждый себе сам строил домик, а сезонники и холостые рыбаки жили зиму в общежитии.
Наступила зима. Нужен был уют, тепло для малышки. И тут кто-то, уезжая с Камчатки, продавал дом. Андрей купил, вернее, договорился, что купит, поехал в Оссору в сберкассу — теперь он деньги держал на сберкнижке. Когда привез деньги, его новый дружок у хозяина дома перекупил дом, переплатив, — деньги у него были при себе.
Тоня, жена Андрея, приехала по вербовке, сезонницей, на обработку нерестовой сельди, которую Андрей, кстати, так хорошо ловил. К этому времени он был уже знаменитым капитаном, имел уже орден Трудового Красного Знамени.
Тоня приехала из глухой деревушки. Кроме спецовки — телогреечка, резиновые сапоги, брезентовые
