Маковецкий достал прозрачную голографическую визитку.
– Это мой личный номер. Звоните в любое время. При первой же опасности.
Советник встал. Пожал руку Гинзу и, сунув диск в карман, направился к дверям бара. Телохранители заняли свои места, и троица, раздвигая толпу, двинулась к служебному выходу на взлетное поле. Гинз расслабленно вздохнул. Он попытался подняться, но ноги не слушались его. «Надо же, как я перенервничал», – подумал он. Друзья Гинза даже не догадывались, какой ценой дается ему вечная невозмутимость. Он был просто сильным человеком. Но ответственность, лежащая на нем почти всю его жизнь, давила от этого ничуть не меньше. Он, сколько себя помнил, всегда за кого-то отвечал. За младшую сестру, за школьный класс, полный оболтусов. Потом за бригады отчаянных смельчаков, врубающихся в лед враждебной планеты. Сестру он не уберег. Потом потерял две бригады. И как-то вроде бы свыкся, что люди, за которых он ответственен, иногда гибнут. Но это было так тяжело! Гинз сам не до конца понимал, как оказался втянутым в эту сумасшедшую историю. Конструируя пневматические ружья там, на Ганимеде, составляя план побега, он относился к этому, как к очередной сложной задаче. Потом умер Чен. Погиб Саффони. И Гинз вдруг понял, что, кроме чистой логики, есть еще нормальные человеческие эмоции. Эти люди нравились ему. У него было мало друзей. Его жизнь всегда протекала немного в другой плоскости, по сравнению с остальными. Гинз всегда был чуть выше и немного в стороне. Даже его отношения с прекрасной Жаклин… Она нравилась ему. Может, даже где-то глубоко в душе Гинз любил ее. Но был еще мобиллиум, Ганимед.
Бескрайняя пустота Космоса. А эмоции?.. Гинз сотни раз видел, как обжигались на этом люди. И он запирался в свою логику, как в прочный панцирь. И тащил невозможный груз ответственности за других, ответственности за принятие решений. Кто-то ведь должен?..
«Надо позвонить ей, – подумал Гинз и встал. – Позвонить, когда все закончится».
Фрэнк тронулся, как только вся команда очутилась на борту.
Электромобиль медленно отъехал от аэропорта. Выбравшись на трассу, Фрэнк прибавил газу.
– Ну?
– Деньги у нас, – просто сказал Дэн.
Они мчались по черной асфальтовой ленте шоссе, переметенной кое-где песком. В салоне громко играла музыка. Никто не произнес не слова. Только теперь они ощутили всю тяжесть последних часов. Пока каждый был занят своим делом, им было не до раздумий. А теперь. Когда опасность вроде бы миновала, вся команда погрузилась в собственные мысли.
– Мне нужны деньги, – вдруг сказал Скотч.
– Что?
– Мне нужно тысяч двести…
– Это еще зачем? – спросил Гинз.
– Нужно и все.
Гинз обернулся.
– Зачем тебе деньги, Скотч. Проблемы?
– Меня заказали. Я уверен! – Скотч нервно закурил. – Как вы думаете? Спереть у мафии восемьдесят тысяч! Долго у меня получится спокойно разгуливать по Земле?
– Ну… Теперь понятно, зачем тебе деньги, – хихикнул Дэн.
Скотч нахмурился.
– Мне не до шуток.
– Все так серьезно? – спросил Фрэнк.
– Более чем.
– Ясно. – Фрэнк посмотрел на пролетающий мимо песок. – Нужно дать ему денег.
– Согласен, – поддержал его Гинз. – Киллер, если отыщет нас, не преминет доложить и компании, разобравшись в ситуации.
После полудня разыгравшийся ветер поднял хорошую волну. Катер покачивался на волнах, взбирался пологим носом на скат и снова нырял в пучину. Минут через двадцать непривычных пассажиров замутило.
– Ахмед! Прибавь газу!
– Нельзя, мистер Дэн! Тогда точно зароемся.
Катер валко взбирался на волну. Нырял носом в разверстую низину и снова странным образом взбирался вверх. «Где же остров?» – мучительно вопрошал Дэн.
– Скоро. – Похоже, Ахмеда совершено не выбивала из колеи тошнотворная качка.
Минут через тридцать катер подошел к острову. На причале их встречали Эллен и Джонни. Рядом, на старых потемневших досках, сидел невозмутимый Джонс.
– Мне нужно двести тысяч, – произнес Скотч в тишине кабинета. – Может, больше.
Все переглянулись.
– Дэн, открой ему счет в каком-нибудь банке и переведи двести тысяч, – спокойно сказал Фрэнк.
Майкл встал и прошелся по кабинету. «Теперь еще мафия…» – пробормотал он.
– Ты справишься, Скотч?
