полусмерти, тогда скажут, за что. Такова сущность вора — бояться. Если вор не боится, он неосторожен и легко попадается. Мятый это понимал, поэтому боялся по любому поводу и даже без повода.
— Ты его узнаешь, если я тебе его покажу? — медленно с расстановкой произнес Махров.
Мятый враз успокоился и, кажется, перестал дрожать. Понял, что бить не будут.
— Конечно, Сергеич! О чем речь! Когда прикажете. Мне его узнать, раз плюнуть. Я его через шесть лет узнал, а сейчас-то! Мы же с ним вчерась хлопнули по рюмашке. Вот он тута за столом сидел. Скажи, Карась. Как это я не узнаю…
— Ну сидел, сидел, — проворчал старый вор. — Худой, с фингалом…
— Короче, — прошипел Махров и отошел от Мятого, оставив его в покое.
Мятый отодвинулся от стены и даже заулыбался. Поправил пиджачок, выправил стан, поднял голову. Понял, засранец, что от него сейчас зависит дело и что к нему обращаются за услугой, которую только он может оказать.
— Хватай его под мышку и тащи в машину, — сказал Махров Витьку. Тот молча кивнул и двинулся на Мятого.
Вид его свирепой физиономии заставил воришку снова затрепетать.
— Зачем? Ничего не надо! Я сам пойду. Что мне стоит? Что я, до машины не доковыляю? — Мятый прижался к стене, обошел Витька стороной и быстренько направился к двери. Тот хмуро следил за ним.
— Поехали с нами, Петрович, — предложил Махров старику. — Кажется, большое дело наклевывается. Если этот парень точно спец, будем хату брать. Ну, что, ты согласен?
Карась почесал затылок. Схватил стакан с остатками водки, одним глотком выпил его и, сунув в рот кусочек хлеба, медленно зажевал.
— Да я-то согласен, если дело стоящее. Чего не согласиться? Главное, чтоб этот спец фуфлом не оказался.
Он быстренько накинул потрепанную куртку, и когда все вышли, тщательно закрыл дверь квартиры на два массивных замка, словно боялся кражи.
Андрей и Люська в это время сидели в кухне и ужинали, как добропорядочные супруги в лучшие годы совместной жизни. Но спокойно сидел один Андрей, уставившись в тарелку и тщательно пережевывая недоваренные пельмени из пачки. Или делал вид, что спокоен. Люська же трепетала, как осенний листок на ветру, содрогаясь от предчувствия неумолимо надвигающегося кровопролития. Чего-чего, а этого она не выносила и всячески избегала. От осознания того, что все произойдет сейчас у неё на глазах, кровь стыла в жилах.
— Вкусно? — спросила довольно ехидно.
Андрей поднял голову, слегка улыбнулся, пытаясь подбодрить её, а заодно и себя.
— Очень! Ко всем твоим замечательным качествам красивой женщины можно добавить ещё одно — ты отлично готовишь.
Люська возмущенно вздохнула и посмотрела на него с плохо скрываемой злостью.
— Ты что, издеваешься надо мной?
— Ну что ты, Люся, даже не думал!
— Нет, ты можешь вот так спокойно сидеть и жрать эти куски кошатины, не думая даже о том, что это последний ужин в твоей жизни?
Андрей проглотил пельмень и аппетитно причмокнул.
— А что? По-моему, вполне съедобное варево. Вот ещё бы сметанки…
— Перебьешься… Могу ещё добавить эти огрызки, если они тебе так понравились. — Она вскочила из- за стола и насыпала ему в тарелку оставшиеся пельмени, плавающие в холодной воде. — У меня бы кусок в горле застрял!
— Тебе жалко, что ли?
— Мне жалко? Да ешь, сколько влезет, мне-то что! Хочешь, ещё курицу пожарю? Просто возиться неохота. Могу накормить тебя до отвала. Последнее желание умирающего — закон. Ты себе решил, да: на тот свет с полным желудком?
— Рано хоронишь, Люсь, — сказал он, даже не изменив тона и скорости жевания. — Мы ещё на нашей свадьбе погуляем!
Она хотела послать его подальше и уже открыла рот, как вдруг загремел звонок. Хамский, грубый, неумолимый. Люська вздрогнула и затрепетала ещё сильней. Просто затряслась нервной дрожью. Андрей спокойно сидел и жевал себе, как ни в чем не бывало.
— Это они! — сказала она, с трудом поборов первый испуг. — За тобой пришли! Сейчас тебя так расцелуют, что живого места не останется. Можешь быть уверен, у них любовь крепкая. Кого полюбили, то все, до могилы. А это у них не задержится. Вот сидишь жуешь, а через полчаса уже надо на венок скидываться.
Звонок продолжал неумолимо греметь на всю квартиру.
— Открой, — сказал он. — Не заставляй людей ждать.
— Может, ты сам откроешь? — предложила она. — Они ведь к тебе пришли. Я-то им не нужна. Махров уже получил от меня все, что хотел.
— Я не могу, — он покачал головой. — Я здесь никто. А ты хозяйка. Это ты должна встречать гостей хлебом с солью. Я открою, а ты скажешь потом, что я вожу в твой дом всякую шваль.
Пока они препирались, в дверь стали стучать. За ней послышались грубые выкрики и крепкие выражения. Но дверь была стальная, ничем не пробьешь, только разве динамитом, да, наверное, его не оказалось под рукой.
— Я открываю, — произнесла Люська торжественно и спокойно, как будто собиралась открыть бутылку шампанского.
— Давай, давай, а то они сейчас себе кулаки порасшибают, — пробормотал Андрей.
Люська протопала в прихожую, открыла внутреннюю дверь и щелкнула замком на стальной. Дверь распахнулась в одно мгновение. За ней торчал разъяренный Махров, за его спиной громоздился Боксер со зверским выражением на лице, а по бокам ещё двое: коренастый старик с седой головой и невзрачный мужичок с подбитым глазом.
— Чего вы раздубасились? — заголосила Люська. — Его нет! Он ушел! Я спать ложусь! Уходите!
Махров оттолкнул её в сторону. Она отлетела от двери, как мячик. Мужички ввалились в квартиру, как к себе домой, не обращая внимания на её призывы. Махров пробежался по комнатам и, никого не обнаружив, заглянул на кухню.
Андрей спокойно сидел за столом и невозмутимо резал хлеб большим кухонным ножом. Он исподлобья посмотрел на Махрова и принялся резать новый кусок.
Мужички подтянулись за командиром, просочились на кухню и встали по шеренге, разглядывая невозмутимого парня. Что-то было в его поведении спокойное и уверенное, и это сразу почувствовал Махров. В глазах паренька он не увидел страха. К тому же у него в руке поблескивала длинная и тонкая полоска стали, а её вид действует на людей сидевших завораживающе.
— Ждешь, значит, — сказал он. — Это хорошо, что не сбежал. Значит, с тобой можно иметь дело.
— Опять ты, — удивленно проговорил Витек. — Снова эта рожа засветилась. Второй раз мне на глаза попадается, Сергеич.
— Ты чего к нам не заходишь? — радостно пробормотал Мятый.
— Присаживайтесь, — предложил Андрей. — Не стоять же в дверях.
Мятый повернулся к Махрову и, захлебываясь, закричал ему в ухо, горя глазами и с чувством жестикулируя клешней:
— Это он! Я тебе говорю, это он! Я про него тебе и говорил. Вот он с фингалом. Этот парень такие дела проворачивал, дух захватывало!
Махров, не слушая его больше, приблизился к столу и сел на табуретку напротив Андрея, не сводя с него своих пронзительных глаз. Витек зашел с другой стороны, но, поглядев на нож, предпочел держаться на безопасном расстоянии.
— Кто ты такой? — хмуро спросил Махров.
— Волков.
— Это ты тут шесть лет назад по хатам лазил? — Махров осуждающе оглянулся на Мятого. Тот
