IX. УСМЕШКА ФОРТУНЫ
(Триумф и падение знаменитых авантюристов)
ПТОЛЕМЕЙ II КЕРАВН
Своё прозвище Керавн («Молния») Птолемей — сын египетского царя Птолемея Лага от его первой жены Эвридики — получил за то, что быстро и внезапно решался на смелые поступки и так же стремительно претворял их в жизнь. Незадолго до смерти в 283 году до Р.Х. царь объявил своим наследником и соправителем младшего сына от другой жены — Береники. Опасаясь преследований со стороны своего более удачливого брата, Птолемей бежал из Египта в Македонию к тамошнему царю Лисимаху. Когда в 281 году до Р.Х. Лисимах был разбит сирийским царём Селевком I и пал в бою, Птолемей Керавн перешёл на службу к победителю. Селевк принял его как несчастного сына своего старого друга, покровительствовал ему и всюду водил с собой. Но эта забота не смягчила сердца честолюбивого юноши. Птолемей узнал, что Селевк хочет ехать в Македонию и присоединить её к своим владениям. Улучив момент, он внезапно напал на старого царя и убил его. После этого Птолемей сам отправился в Македонию и овладел престолом. В 280 году до Р.Х. он разбил другого претендента на Македонское царство — Антигона Гоната. С Антиохом I (сыном умерщвлённого им Селевка) был заключён мир, а ещё с одним опасным соседом — эпирским царём Пирром — Птолемей породнился, выдав за него замуж свою дочь.
Избавившись от внешней опасности, пишет Юстин, Птолемей замыслил преступления против своих родичей. Так, он начал строить козни против вдовы Лисимаха — своей единокровной сестры Арсинои. Прежде всего он хотел убить двух её сыновей, которые со временем могли стать для него опасными соперниками, а кроме того, Керавну очень хотелось отнять у бывшей царицы принадлежавший ей богатый город Кассандрию. Чтобы легче добиться желаемого, Птолемей, по своему обыкновению, решил действовать коварством: он притворился влюблённым и стал просить сестру выйти за него замуж. Иным путём, кроме как разыгрывая из себя друга сестры, он не мог подобраться к её детям, царством которых уже завладел. Но Арсиноя знала, что воля её братца всегда направлена ко злу, и потому долго не поддавалась на его ухаживания. Видя её недоверчивость, Птолемей громогласно объявил, будто хочет управлять государством совместно с её сыновьями и будто он не потому сражался с ними, что хотел отнять у них владения, но потому только, что желал вернуть Македонию потомкам Лисимаха как дар из своих рук. Пусть, говорил он, сестра пошлёт к нему свидетеля клятвы, которую он готов дать; в присутствии этого человека он поклянётся перед лицом отечественных богов и свяжет себя какими только захочет клятвами. Арсиноя колебалась, не зная, как ей поступить. Наконец, опасаясь больше за детей, чем за себя, и считая, что своим браком она обеспечит по крайней мере безопасность своим сыновьям, Арсиноя отправила к Птолемею одного из своих друзей — Диона. Птолемей привёл его в святилище Зевса, древнейшую македонскую святыню, и, возложив руки на жертвенник, коснувшись великих изображений и священных седалищ богов, поклялся неслыханными и самыми страшными клятвами в том, что совершенно искренне просит сестриной руки, что поименует её царицей и что не будет иметь других детей, кроме её сыновей. После этого Арсиноя исполнилась надежд и, отбросив опасения, сама переговорила с братом. Выражение его лица и глаза, полные ласки, обещавшие верность, не менее чем клятвы привели к тому, что она согласилась на брак с братом, несмотря на протесты своего старшего сына Птолемея, убеждавшего мать, что её обманывают.
Свадьба была отпразднована с большой пышностью на радость всем. Птолемей возложил венец на голову своей сестры и провозгласил её царицей. Это привело Арсиною в восторг, так как она снова получила то, чего лишилась после смерти своего первого мужа Лисимаха. На радостях она пригласила своего мужа в свой город Кассандрию. (Она ведь не знала, что страстное желание Керавна обладать им и заставило его подстроить весь этот обман!) Прибыв в Кассандрию раньше супруга, царица объявила день его приезда праздничным днём, приказала украсить дома, храмы и все улицы, всюду разместила жертвенники и жертвы. Своим сыновьям, отличавшимся замечательной красотой, — шестнадцатилетнему Лиси и тринадцатилетнему Филиппу — Арсиноя приказала, надев венцы, выйти навстречу отчиму и самим приветствовать его. Так исполнились все надежды злокозненного царя!
Чтобы скрыть коварный замысел, продолжает свой рассказ Юстин, Птолемей при встрече обнял обоих пасынков с горячностью, превосходившей искреннее и истинное чувство, и долго осыпал их поцелуями. Но когда праздничное шествие подошло к воротам города, Птолемей приказал занять крепость, а мальчиков немедленно зарезать. Спасаясь от убийц, они оба бросились к матери. Она, обняв несчастных, пыталась защитить их своим телом. Оба были умерщвлены на её глазах. После этого бедной матери не дали даже похоронить её детей-царевичей в разодранной одежде, с распущенными волосами выволокли вон из города и бросили неведомо где. Самой Арсиное Птолемей позволил покинуть страну, но перед этим отнял у неё всё имущество. Она удалилась в изгнание, сопровождаемая лишь двумя рабынями.
Казалось, Птолемей добился всего, чего желал. Но, увы, добытую путём стольких преступлений власть он удерживал в своих руках менее двух лет. В 279 году до Р.Х. галлы, которых не вмещала их земля, послали 300 тысяч человек искать новых мест для поселения. Имя этих диких варваров внушало такой ужас, что многие цари торопились купить у них мир за громадные деньги. Только Птолемей не придал опасности никакого значения и вышел навстречу галлам, имея под началом небольшое и нестройное войско. Соседи- дарданцы хотели прислать ему 20 тысяч вооружённых воинов, но Птолемей высокомерно отверг их помощь. «Дело ведь идёт о Македонии, — сказал он, — если македонцы, сражаясь в одиночку, сумели покорить всю Азию, то неужели они нуждаются в дарданцах для защиты земли своих предков?» Когда эти слова были переданы царю дарданцев, тот с сожалением заметил, что Македонское царство, созданное трудами стольких славных людей, в скором времени падёт из-за дерзости одного незрелого юнца.
Галлы отправили к Птолемею посольство, предлагая мир, если он захочет его купить. Птолемей собрал приближённых и хвастался перед ними, будто варвары вступили в переговоры только потому, что боятся с ним воевать. А послам царь высокомерно заявил: он согласен даровать галлам мир, но лишь тогда, когда они выдадут ему в качестве заложников своих старейшин и сдадут оружие. Так безумствовал он, не ведая в своём ослеплении, что уже стоит одной ногой в могиле! Спустя несколько дней произошло сражение. Как и следовало ожидать, македонское войско было побеждено несметными полчищами галлов и предано почти что поголовному истреблению. Сам Птолемей, покрытый многочисленными ранами, попал в плен. Ему отрубили голову, насадили её на копьё и для устрашения врагов пронесли перед всем строем.
АНДРОНИК I КОМНИН
Андроник был сыном севастократора Исаака, младшего брата византийского императора Иоанна II, и приходился двоюродным братом императору Мануилу I. Это близкое родство всегда внушало императору опасения. В 1143 году во время охоты Андроник был захвачен турками и провёл долгое время у них в плену. Мануил, тогда только что получивший престол, не спешил его выкупать, и Андроник потом никогда не мог ему этого простить. Возвратившись наконец в Константинополь, он повёл себя независимо и вольно. А поскольку он был искусный воин, имел острый язык, был богат и всеми почитаем, невозможно было оставить его выходки без внимания. Всегдашняя свобода Андроника в речах, его сила, которой он превосходил многих, его прекрасная наружность, достойная императорского сана, и его неукротимый характер делали из него опасного соперника. Кроме того, он был страстный и горячий любовник, по которому сходили с ума многие знатные женщины. Евдокия, одна из племянниц императора, лишившись мужа, жила с Андроником в преступной связи и делала это не тайно, но явно, у всех на виду. Когда Андроника упрекали за эту связь, он шутя говорил, что подданные любят подражать своему государю и что люди одной крови всегда бывают похожи один на другого. Этим он намекал на Мануила, который жил с дочерью своего родного брата (в то время как Андроник — только двоюродного). Подобные шутки бесили родственников Евдокии. Поэтому
