главных Морозовских мануфактур и родоначальниками четырех ветвей Морозовского рода. Все эти мануфактуры в дальнейшем жили каждая своей отдельной жизнью. (Перед революцией 1917 г. общий капитал всех семей Морозовых составлял более 110 миллионов рублей, а на их предприятиях трудилось около 54 тысяч рабочих.) В 1837 г. от отца отделился старший сын Елисей Саввич, который открыл в селе Никольском свою красильную фабрику. Он, впрочем, более интересовался религиозными вопросами, поэтому процветание этой ветви Морозовых началось только при его сыне Викуле Елисеевиче. В 1872 г. он выстроил бумагопрядильную фабрику, а в 1882 г. учредил паевое «Товарищество Викула Морозов с сыновьями».
Богородское заведение Саввы Васильевича перешло к его сыну Захару. В 1842 г. он перенес его в село Глухово. Постепенно расширяя дело, он в 1847 г. построил механическую ткацкую фабрику, а в 1855 г. утвердил паевое товарищество «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры». После его смерти в 1857 г. всеми делами заведовали его сыновья Андрей и Иван Захаровичи, при которых дело еще больше расширилось и расцвело.
Потомки Абрама стали хозяевами Тверской мануфактуры.
Все Морозовы занимались благотворительностью. На их пожертвования были созданы, помимо многого другого, институт для лечения раковых опухолей при Московском университете, несколько психиатрических клиник, Морозовская детская больница, городской родильный дом и богадельня.
Наибольший же коммерческий успех и слава выпали на долю младшей ветви Морозовского дома. Основатель ее, Тимофей Саввич, сперва вел дела под фирмою «Товарный дом Саввы Морозова сын и K°», а в 1873 г. учредил паевое товарищество под тем же названием. Он расширил свое производство, устроив контору в Твери, но главные усилия сосредоточил на развитии Зуевской фабрики. Эта была мануфактура в полном смысле этого слова, то есть получавшая хлопок и продававшая готовый товар, зачастую со своих складов непосредственно потребителю. Тимофей Саввич целиком переоснастил ее английскими станками. Используя новейшее оборудование, высококачественный американский хлопок, импортные красители, он сумел поставить производство таким образом, что оно соответствовало высоким мировым стандартам. Это была одна из самых прибыльных российских компаний, дававшая ежегодно несколько миллионов рублей чистого дохода. Морозов проявил огромную энергию для улучшения производства: приглашал опытных и знающих дело мастеров-англичан и русских инженеров, на свои средства отправлял молодых инженеров на обучение за границу. Село Никольское (ныне город Орехово-Зуево) напоминало, по словам современников, «удельное княжество Морозовых». Большинство построек здесь были сделаны Морозовыми, а все 15- тысячное население работало на их предприятиях и всецело зависело от них. Даже полиция содержалась за счет Морозовых.
Для своих рабочих и мастеров Тимофей Саввич был грозным и жестоким хозяином. Он ввел иезуитскую систему штрафов за малейшее нарушение или отступление от установленного регламента. Даже самые примерные рабочие теряли на штрафах до 15 % заработка, у остальных вообще не хватало денег на жизнь. Не случайно именно на Зуевской мануфактуре в 1885 г. произошла первая в России организованная стачка рабочих. Последовавший за ней суд, вскрывший страшные злоупотребления хозяев, оказался роковым для Морозова: он отошел отдел, заболел и в 1889 г. умер. Руководство делами перешло к его сыну Савве Тимофеичу, которого не без основания считают самой яркой и противоречивой фигурой в мире русского предпринимательства тех лет.
Детские и юношеские годы Саввы прошли в Москве в родительском особняке, расположенном в Большом Трехсвятском переулке. Родители твердо придерживались старообрядческих традиций. Однако новое давало себя знать:
У детей были гувернантки и гувернеры, их обучали светским манерам, музыке и иностранным языкам. С 14 лет Савву определили в 4-ю городскую гимназию (где он, между прочим, по его собственному признанию, научился «курить и не веровать в Бога»). По окончании в 1881 г. гимназии Савва поступил на физико-математический факультет Московского университета, а, прослушав курс, в 1885 г. уехал в Англию. В Кембридже Савва Тимофеевич успешно и глубоко изучал химию, собирался защищать здесь диссертацию, но необходимость возглавить семейное дело заставила его вернуться в Россию. С 1887 г. он уже был фактическим руководителем Никольской мануфактуры и поспешил уничтожить наиболее вопиющие притеснительные меры, введенные отЦом. Он отменил штрафы, построил для рабочих много новых казарм, образЦово поставил медицинское обслуживание. Все эти улучшения он провел на 'Равах управляющего. В подлинном смысле хозяином мануфактуры он никогда не был, поскольку ббльшая часть паев после смерти Тимофея Саввича перешли к матери Саввы Тимофеевича, Марии Федоровне, женщине очень властной, с большим умом и самостоятельными взглядами. (Она умерла в 1911 г. в возрасте 80 лет, оставив после себя 30 миллионов чистого капитала.) Семейство Морозовых представляло из себя очень любопытную картину.
По словам хорошо знавшего их Горького, «личные потребности Саввы были весьма скромные, можно даже сказать, что по отношению к себе он был скуп, дома ходил в стоптанных туфлях, а на улице иногда появлялся в заплатанных ботинках». Жена его Зиндида Григорьевна (прежде она состояла в браке с двоюродным племянником Саввы Тимофеича, Сергеем Викуловичем) была полной противоположностью супругу: она носила немыслимые туалеты, лечилась на модных и самых дорогих курортах, имела богатый выезд, ложу в театре и блестящие связи в высшем обществе. Видимо, по ее желанию Морозов построил в 1896 г. в Москве роскошный особняк в невиданном еще готическо-мавританском стиле.
Громкую известность Савве Морозову принесла его благотворительная деятельность. Кроме того он был большой меценат, и многие культурные начинания тех лет происходили при участии его капиталов. Он, впрочем, имел здесь свои взгляды — давал деньги не всем и не без разбору. К примеру, на создававшийся при деятельном участии Цветаева «Музей изящных искусств» Морозов не пожертвовал ни копейки.
Зато, не считаясь ни с какими расходами, он поддерживал все, в чем предчувствовал важное влияние на отечественную культуру. В этом смысле показательно его отношение к Московскому художественному театру, в создании которого заслуга Морозова ничуть не меньше, чем у Станиславского и Немировича- Данченко. На учреждение театра требовались значительные средства.
Их не было ни у Станиславского, ни у Немировича-Данченко. Получив отказ от правительства, они стали обращаться к меценатам. Морозов с самого начала в 1898 г. дал на театр 10 тысяч рублей. В 1900 г., когда в деятельности труппы возникли большие осложнения, он выкупил все паи и один взялся финансировать текущие расходы. Его пожертвования стали для театра важнейшим источником средств. В течение трех лет он поддерживал театр на плаву, избавив его руководителей от изматывающих финансовых хлопот и дав им возможность всецело сосредоточиться на творческом процессе. По словам Станиславского, «он взял на себя всю хозяйственную часть, он вникал во все подробности и отдавал театру все свое свободное время». Морозов очень живо интересовался жизнью МХАТа, ходил на репетиции и предсказал, «что этот театр сыграет решающую роль в развитии театрального искусства». Под его руководством было перестроено здание и создан новый зал на 1300 мест. Это строительство обошлось Морозову в 300 тысяч рублей, а общая сумма, издержанная им на МХАТ, приблизилась к полумиллиону.
В начале XX века Морозов стал живо интересоваться политикой. В его особняке происходили полулегальные заседания кадетов. Это, впрочем, было еще неудивительно, так как многие крупные промышленники тяготели в то время к конституционным демократам. Но Савву Морозова вскоре перестали удовлетворять те половинчатые реформы, которые те собирались провести в России. Сам он имел гораздо более радикальные взгляды, что и привело его в конце концов к тесному общению с партией, придерживающейся самой крайней социалистической ориентации. Известно, что Морозов давал деньги на издание «Искры». На его средства были учреждены первые легальные большевистские газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве. Все это дало Витте право обвинить Морозова в том, что он «питал революцию своими миллионами». Морозов делал даже больше: нелегально провозил типографские шрифты, прятал от полиции революционера Баумана и сам доставлял запрещенную литературу на свою фабрику.
После известных кровавых событий января 1905 г., которые произвели на Морозова огромное впечатление, он составил программу неотложных социальных и политических реформ. В частности, в ней шла речь об отмене самодержавия, об установлении парламентарной системы со всеобщими прямыми выборами, о свободе слова, печати и союзов, неприкосновенности личности и жилища, об общественном контроле за бюджетом и других, крамольных по тем временам идеях.
В феврале 1905 г., когда Савва задумал провести на своей фабрике серьезные преобразования,
