собственную, а если нужно будет, и еще прикуплю». Рукоплескания и благодарность раздались от всех, и только 10-й легион был в глубокой скорби, так как по отношению к нему одному Цезарь казался неумолимым. Солдаты этого легиона стали тогда просить метать между ними жребий и каждого десятого подвергнуть смерти. Цезарь при таком глубоком раскаянии не счел нужным их больше раздражать, он примирился со всеми и тут же направил их на войну в Африку (Аппиан: 14; 92-94).
Он двинулся в новый поход в самом начале 46 г. до Р.Х., на который его в третий раз избрали консулом. Война, предстоявшая Цезарю, обещала быть очень трудной и опасной. В Африку бежали все его самые заклятые враги и лучшие полководцы Помпея: Сципион, Лабиэн и Петрей. Доносили, что помпеянцы успели собрать и обучить двенадцать легионов. Союзником их был нумидийский царь Юба, а Нумидия в военном отношении представляла из себя грозную силу. Ходили слухи, что кроме четырех собственных легионов, обученных на римский манер, царь имел бесчисленную конницу, несколько эскадр боевых кораблей и 120 слонов.
Все это, впрочем, не смущало Цезаря, который всем своим видом демонстрировал бодрость и уверенность в победе. Переправившись на Сицилию к Лилибею, он тотчас же объявил о своем желании сесть на корабли, хотя при нем было не больше одного легиона новобранцев и вряд ли шестьсот всадников. Свою палатку он поставил у самого берега, так что волны почти что разбивались о нее. Это он сделал с той целью, чтобы никто не надеялся на какую-либо задержку, но чтобы все были со дня на день и с часу на час готовы к отъезду. Противные ветры и бурная погода задержали отплытие. Тем временем к Лилибею подошли еще четыре легиона из новобранцев и пятый, набранный из ветеранов, а также конница в количестве около двух тысяч человек. С этими шестью легионами Цезарь погрузился на корабли и пустился в плаванье. Сильный ветер разметал его корабли, большинство из них сбились с курса и направились в совершенно различные стороны. Цезарь достиг Африки и высадился на берег около Адрумента («Африканская война»; 1-3). Говорят, что, сходя с корабля, он оступился и упал. Многие сочли это за дурную примету, но он тут же обратил это в хорошее предзнаменование, воскликнув: «Ты в моих руках, Африка!» (Светоний: «Юлий»; 59). Между тем под его началом оказалось не более трех тысяч пехотинцев и шестьсот всадников. С такими ничтожными силами рисковано было начинать войну. Цезарь отправил Ва- тиния с десятью кораблями на поиски потерявшихся, а сам устроил лагерь у города Руспины. Переправа и сбор войска в одном месте из-за бурной погоды проходили очень медленно и затянулись на несколько недель.
Тем временем цезарианцы с большим трудом добывали себе провиант. Помпеянцы разорили страну и свезли весь хлеб в хорошо укрепленные города. Цезарю, чтобы не раздражать население, приходилось действовать уговорами и просьбами, и таким образом ему удалось свезти в свои укрепленные пункты некоторое количество хлеба, которое он бережно расходовал. Когда же помпеянцы, возглавляемые Сципионом, разбили свой лагерь в непосредственной близости от лагеря Цезаря и их конница начала перехватывать его фуражиров, войско цезарианцев стало терпеть страшную нужду в провианте и фураже. В этой крайности ветераны и всадники собирали на берегу морскую траву, промывали ее в пресной воде и кормили лошадей. Сципион несколько раз выстраивал свое войско, вызывая Цезаря на бой, но тот благоразумно держал своих солдат внутри укреплений. Вскоре положение его несколько облегчилось: заблудившиеся корабли постепенно собирались к нему, из Сицилии прибыло несколько свежих легионов, а претор Саллюстий Крисп доставил из Кирены большой транспорт с хлебом.
Тогда Цезарь тоже стал выводить солдат за укрепления и вступать в стычки с помпеянцами. Многое в этой войне было непривычно даже для его ветеранов. Никогда еще Цезарю не приходилось иметь дела с такими массами конницы, которая буквально не давала его легионам сделать ни одного шага, постоянно атакуя с тыла и флангов. Поскольку собственных всадников у Цезаря было мало, ему пришлось обучать легионеров тактике отражения конных атак, и он. как фейхтмейстер новичков-гладиаторов наставлял своих солдат, на сколько шагов они должны отступать от врага, как они должны против него становиться, на каком расстоянии оказывать сопротивление, когда выбегать, когда отходить и грозить отступлением, с какого места и как пускать копья. Еще больше смущали цезарианцев слоны, которых Сципион имел у себя около шестидесяти. Чтобы приучить солдат к их виду, Цезарь велел доставить из Италии несколько этих животных и показал, в какую часть их тела можно легко попасть копьем, даже тогда, когда они защищены броней. К виду, реву и запаху слонов приучали также лошадей.
Наконец, собравшись со всеми силами, Цезарь двинулся к Тапсу и осадил его. Сципион также подошел сюда со всем своим войском и в сопровождении Юбы. Обе стороны стали готовиться к решительному сражению («Африканская война»; 8, 9, 12, 19-21, 24, 34, 71, 72, 79).
В то время как Сципион трудился над устройством лагеря, Цезарь, с невероятной быстротой пройдя лесистыми местами, удобными для неожиданного нападения, быстро атаковал его строй, находившийся перед валом (Плутарх: «Цезарь»; 53). Против слонов, стоявших на флангах помпе-янцев, Цезарь поставил по пять когорт 5-го легиона, которые сами просили предоставить им эту честь. На правом фланге пращники и стрелки осыпали слонов снарядами и стрелами. Устрашенные свистом пращей и камней, те повернули, перетоптали сзади себя много столпившегося народа и бурно устремились в недоделанные ворота вала. Следом за ними бежала нуми-дийская конница. Легионы с ходу овладели валом, перебили тех немногих храбрецов, которые пытались защищаться, и бросились истреблять бегущих. В этот день перебили до десяти тысяч человек, причем собственные потери Цезаря были минимальны.
От Тапса Цезарь направился к Утике. По пути он захватил город Парады, жители которого упорно не хотели открыть перед ним ворота. Всех их без различия возраста и пола свезли на площадь и сожгли на огромном костре в назидание всем остальным африканцам. Этот ли жестокий пример или обычная мягкость Цезаря к молящим о пощаде возымели свое действие — неизвестно, но после этого все города стали открывать перед ним ворота. Царя Юбу жители Замы не пустили в его собственную столицу, и он покончили с собой. Нуми-дия была присоединена к Риму в качестве провинции («Африканская война»; 81, 83, 85, 87, 88, 91, 94).
Вернувшись в Рим, Цезарь справил подряд четыре триумфа: в честь побед над галлами, египтянами, Фарнаком и Юбой. Все они отличались невероятной пышностью. Убранство галльского триумфа было из лимонного дерева, пон-тийского — из аканфа, александрийского — из черепахового рога, африканского — из слоновой кости (Веллей: 2; 56). Зрелища тоже были устроены с невиданным прежде размахом. Звериные травли продолжались пять дней, на них римляне впервые увидели жирафа (Плиний: 8; 27; 69). Была показана битва двух полков по 500 пехотинцев, 20 слонов и 300 всадников с каждой стороны. Для морской битвы было выкопано озеро на малом Кодетском поле: в бою участвовали биремы, триремы и квадрире-мы тирийского и египетского образца со множеством бойцов. На все эти зрелища отовсюду стекалось столько народу, что много приезжих ночевало в палатках по улицам и переулкам, а давка была такая, что многие были задавлены до смерти (Светоний: «Юлий»; 39). После триумфов Цезарь на 22 000 столах устроил угощение для всех граждан (Плутарх: «Цезарь»; 55). На пиру впервые подавалось вино четырех сортов (Плиний: 14; 17; 97), а дорогих рыб мурен было подано 6000 (Плиний: 9; 81; 171). Кроме того, каждому римлянину Цезарь велел выдать по десять мер зерна и по столько же фунтов масла, а деньгами — по 400 сестерциев. Тех, кто платил за жилье в Риме до двух тысяч сестерциев и в Италии до 500, он на год освободил от платы (Светоний: «Юлий»; 38).
Каждому ветерану Цезарь выплатил по 5000 аттических драхм, каждому центуриону — по 10 000, а каждому военному трибуну — по 20 000 (Аппиан: 14; 102). Он дал им и землю, как обещал (Светоний: «Юлий»; 38).
Выбранный после этого в четвертый раз консулом, Цезарь в 45 г. до Р.Х. отправился покорять Испанию, где подняли мятеж сыновья Помпея и куда бежали все помпе-янцы, еще не сложившие оружия. Эта война, против ожидания, оказалась едва ли не самой трудной. Несмотря на свою молодость, братья собрали удивительно большую армию и выказали необходимую для полководцев отвагу, так что Цезарь, вторгшийся в Испанию, оказался в крайне опасном положении (Плутарх: «Цезарь»; 56). Помпеи совершили большую ошибку, вступив с Цезарем в столкновение немедленно по его прибытии. В решительной битве у Кор-дубы помпеянцы поначалу стали теснить цезарианцев. Видя это, Цезарь выхватил щит у одного из оруженосцев и бросился вперед строя. Солдаты последовали за ним и бились с большим ожесточением до самого вечера (Аппиан: 14; 103, 104). Только к концу дня Цезарь одержал победу, перебив до тридцати тысяч врагов и положив немало своих. Позже он признался друзьям, что много раз он сражался ради победы, но теперь впервые бился ради спасения своей жизни. Старший из братьев Помпеев был вскоре убит, а младший спасся
