монотонные.
Надо напрячь мозг. Заставить его работать, а не довольствоваться реакцией подкорки на примитивные, совершенно предсказуемые события. Когда становится холодно, мы разводим костер, когда кончаются запасы пищи – охотимся. Устраиваем примитивные ночные стоянки, легкие шалаши и навесы. Все это очень просто, привычно и обыденно.
Необходимо поставить сверхзадачу. Кроме главного устремления – вернуться обратно в свое время, – мне еще нужно как следует, с размахом устроиться в этом мире. А для этого совершенно необходимо составить четкий, последовательный план, создать некий алгоритм. Иначе меня заест быт, как говорится, со своими привычными делами и обыденностью повседневной жизни.
Юсуф, мой первый наставник в кузнечном деле, утверждал, что случайностей не бывает. Он вообще был не от мира сего. Еще тот был мастер, помимо кузнечного дела, ляпнуть что-нибудь эдакое, что аж мозги закипают. С его точки зрения, все, что происходит вокруг, в нашей жизни, подчинено определенным законам. Я не понимал его тогда. Он казался не по годам мудрым, хоть и был старше меня всего на пару лет. Но сейчас, в этом времени или параллельной реальности и в этой ситуации, я склонен думать так же, как он. Действительно, не может быть случайностью тот факт, что я оказался здесь. С таким багажом знаний, умений, навыков. Я должен все это использовать, а не погружаться с головой в житейские проблемы. Смотреть на вещи шире. Пробуксовка в бытовых мелочах останавливает меня на этом пути, приземляет, равняет со всеми прочими. А я не прост! Я старше всех здесь примерно на восемьсот лет!
Придется вывихивать некоторые здешние устои, ломать сложившиеся обычаи и стереотипы, иначе вся моя возня окажется пустой и никчемной. В первую очередь необходимо забить место, устроить себе логово. То самое место, что станет отправной точкой всех моих новаций и нововведений. А что делать?! Как любил говаривать товарищ Сталин, «лес рубят – щепки летят». Лес придется рубить, хотят местные князья того или нет. И пусть я встану в оппозицию, мне хватит сил удержать плацдарм. Коль уж мне известно о скором нашествии Батыя, следует использовать эти знания для сохранения целостности государства. Нет, не этого разрозненного лоскутного одеяла, которое на сегодняшний день представляет еще не ставшая до конца православной Русь, а будущего, сильного и крепкого государства. Ведь каждое мое действие, ведущее к объединению, это цемент для фундамента будущего, пусть и не того, в котором мне потом предстоит родиться. Как же все это сложно! Но о таких вещах надо помнить. Пусть это станет частью моего плана.
В то же самое время я прекрасно понимаю, что не смогу вернуться в ту реальность, из которой прибыл сюда. Любое мое действие, если оно сможет оказать влияние на ход истории, изменит вектор событий, и моя реальность перестанет существовать. Я не силен в теории этих процессов, просто в свое время просмотрел достаточное количество фильмов и научных познавательных передач на эту тему, но думаю, что логику самого процесса я усвоил верно. Может быть, именно это от меня и требуется? Изменить ход истории, сбить предопределенность событий, пожертвовать собой ради будущего страны – нет, не так, просто ради будущего. Если есть прибор, способный забросить человека в прошлое, то, надо полагать, его создал кто-то, с какой-то целью. Чем не цель – изменение уже известного будущего?! Возможность исправить заложенные ошибки, взять реванш. Башка кругом от таких теорем, а ясней не становится. Не имеет значения тот факт, готов я пожертвовать собой или нет, у меня просто нет выбора. А уж стану ли я действовать глобально или мелко, или и вовсе останусь безучастным к грядущему разорению – все равно это не дает мне шанса вернуться. Я понимаю это, но не хочу верить. Не могу смириться с мыслью, что моя прежняя жизнь теперь только воспоминания, и не более того. Наверное, потребуются годы, чтобы свыкнуться с такой участью.
10
Весь обратный путь хоть и не показался мне коротким, в компании Ярославны был не так тягостен. Близнецы пылинки с нее сдували. Я же, опьяненный ее присутствием, «распушил хвост»: рассказывал удивительные истории, читал стихи. Извлекая из памяти школьную зубрежку, на ходу адаптируя ее под знания моей спутницы. Братья, и так почитавшие меня как отца родного, чуть ли не молились на меня, выклянчивая на ночевках очередную порцию историй. Ярославна тоже была горазда рассказывать, но в своей манере и на малознакомые мне темы. Так что, несмотря на трудности нашего путешествия, мы достойно вынесли их в приятном общении и заботе друг о друге. Попутно я анализировал множество удивительных и весьма важных, как мне показалось, наблюдений.
Изредка проезжая большие деревни и маленькие поселения, я постоянно натыкался на странное с современной точки зрения, но технически оправданное изобретение, похожее чем-то на отводной канал. Чаще всего это был просто приток реки, родниковый или русло старицы, которое расширяли и благоустраивали, делали пригодным для прохода довольно крупных стругов и лодок. В Железенке я намерен был сделать примерно тоже самое, только с большим инженерным размахом.
Обрывистый берег реки – великолепная глина, фарфор из нее не получится, а вот достаточное количество кирпичей для укрепления берегов смогу произвести. Вообще, много технических хитростей можно было подсмотреть у сельчан, усовершенствовать, используя собственные знания, опыт, и применить в дело.
В мое отсутствие в поселке явно прибавилось людей из дальних заречных поселений, видимо, также разграбленных Юрием; прибывали еще семьи. Оголодавшие, ободранные, изможденные тяжелой дорогой, они тянулись к некогда проклятому месту, как железные стружки к магниту. В очищенных от леса местах развернулось бурное строительство, и пока все не зашло слишком далеко, я решил вмешаться и внести собственные коррективы.
Рано или поздно моя самодеятельность вызовет нездоровый интерес княжеского окружения, и меры будут приняты адекватные, особенно теперь, когда я бросил перчатку княжеской думе в лице боярина Дмитрия. Пока люди обустраиваются на свое усмотрение, как привыкли, с оглядкой на ведение самостоятельного хозяйства. Я же был на все сто процентов уверен, что такая тактика нужных результатов не принесет. Любой, даже самый мелкий по численности княжеский отряд разнесет в пух и прах все укрепления и пройдет по новоявленному поселку, как асфальтовый каток по цветочной клумбе. Для решения своих задач я попросил собраться старейшин родов.
Старики собирались медленно, телились, мялись, что-то долго обсуждали, сбившись в небольшие группки. В конечном счете сошлись все вместе у ворот моей мастерской.
– Вы не кочевники, – заявил я, с самого начала разговора задавая чуть резковатый тон, – и не должны мотаться с места на место, волоча за собой семьи и скот. В бегах от одного дурного князя вы рано или поздно придете к другому, не менее дурному, жадному и жестокому. Его будут интересовать лишь власть, прибыль от дани и собственные интересы. А вы как были мусором, челядью, смердами, так ими и останетесь. Пока вы самостоятельно не возьметесь за обеспечение благополучия – не вeдать вам покоя.
– У князя рать, монахи, дружина с воеводами. Что пожелают, и так возьмут, – пробубнил дед Еремей, теребя кончик носа.
– Возьмут, – согласился я, – и даже больше. Костьми ляжете на своих огородах да нивах, а все одно не прокормите его ленивых ратников да ополченцев.
– Что же делать прикажешь, батюшка? В разбойники податься? Лихом лютовать? Недоброе это!
– Город ставить. Да не абы какой, а с заделом, чтоб на многие годы. Крепкий.
– Нас с детьми да бабами пара сотен, нам бы домов да амбаров успеть к осени, да скотники хоть в пол- ямы, да дерева заготовить. Не сдюжим мы, батюшка, город ставить. А как прознает кто из княжих людишек, а они прознают, так и тот враз явится железом бряцать да волю изъявлять. Вот тогда изновь биты будем.
– Для успеха дела срок большой понадобится. У меня в подмастерьях двое дюжих молодцов, но еще не помешают. Пусть от каждого двора дадут мне отрока от четырнадцати лет или хоть глубокого старца. Всего два десятка. Кто мужика дать не сможет, другим делом займется. А упирать надо не на скот и огороды, а на ремесло и торговлю. Первым делом кирпичный двор поставим, кузню расширим. Дальше малую стену в рост не выше моего да отводной канал от реки. К середине лета явятся по реке купцы, вот мы им постой и предложим. Я налажу производство железа и оружия, торговые дела стану вести. Кто-то из вас, старики, возьмется за кирпич и раствор. Землю себе заберем, сколько пожелаем, уж с боярином я договорюсь. И он, если не дурак, подсобит.
