от смеха. Ко мне подоспел стрелок, вскидывая винтовку, но я лишь прикрыл рукой оптический прицел, давая понять снайперу, чтобы не стрелял убегающему в спину.
— Это был ваш король! — сказал я, удобней перехватив молот. — Желающие могут последовать за ним.
Несмотря на то что все сказанное мной было задорно переведено Суртом, Вальдемар Седой и его наемники не сдвинулись с места, продолжая наблюдать за развитием событий.
— Победивший в старинном поединке получает все, что принадлежало побежденному, — сказала Ольга, вытирая своим рукавом пот с моего лба. — А если противник остался жив, то он становится рабом. Можешь объявить Урге беглым рабом и назначить награду за его голову. Хольмганг — суровая дуэль, право сильного. Эту битву надолго запомнят. Сейчас важный момент. Если сам не хочешь сесть на трон, подведи братьев к старейшинам.
Двигаясь навстречу Мартыну и Науму, я поднял вверх молот, послуживший символом победы. Галдящая толпа чуть приутихла, расступилась, уступая дорогу.
— Делиться всем с братьями по оружию! Не позорить воинское братство трусостью и предательством! Всегда помнить о чести! Быть сильными! Справедливыми! Милосердными! Клянетесь?!
Оба брата преклонили колено и опустили головы. Плотная ватага воинов расступилась, образуя широкий круг, а старики сами встали у меня за спиной.
— Клянемся! — выдохнули близнецы в один голос.
— Перед лицом ваших предков! Перед небом и землей! Клянетесь с честью выполнить долг?!
— Клянемся!
— Возьмите этот молот. Пусть он станет символом новой жизни. Пора вам самим браться за ум, а не выполнять мои приказы.
Старики одобрительно кивали головами. Воины, которые недавно готовы были растерзать друг друга, начали обниматься и зычно выкрикивать имена новых королей. Наемники и сам рыцарь немного отстранились, и лишь позже, когда все немного успокоились, сам Вальдемар Седой подошел к братьям и выразил свое почтение. После недолгой церемонии и рукопожатий наемники ушли из крепости, забрав с собой раненых. Те же, кто был в окружении опозорившегося короля, сейчас с удивлением выслушивали истории от команды капитана Ульвахама о событиях, что происходили здесь. Селяне, женщины и дети, которые еще недавно прятались по подвалам, сейчас занимались ликвидацией последствий буйных столкновений и поджогов. Многие воины так же отложили оружие и принялись тушить пожары.
Кряжистый мужик в накидке из медвежьей шкуры подошел к лестнице, где были разбросаны детали моего доспеха. Поднял наплечник и щит, стал внимательно разглядывать. Попробовал согнуть, поскреб ногтем. Я заметил, что мужик был без оружия, лишь на поясе короткий нож, весьма скромный на вид. Молчаливый стрелок у меня за спиной ревниво посмотрел на любопытного, но ничего не сказал, просто удобней переложил винтовку на сгиб локтя. Я подошел ближе и поднял с земли широкий пояс из стальных пластин с креплениями под пневматический обвес. Мужик нахмурился, но я быстро обернул грохочущие пластины вокруг его талии и закрепил пряжку. На лице незнакомца отразилось удивление. Чуть склонив голову, мужик что-то невнятно пробубнил, а стоящий рядом Веланд, как смог, перевел мне его бормотание.
— Он спрашивает, как можно было бросить на землю доспехи, достойные богов.
— Легким движением руки, — пошутил я, не надеясь на понимание. — Скажи ему, что мне они больше не нужны, пусть забирает.
В ответ на слова Веланда мужик только замотал головой и попытался было снять пояс, но я продолжил:
— Это подарок, бери. — В подтверждение своих слов я снял кованую перчатку и отдал ему.
Мужик еще больше нахмурился, но за перчаткой все-таки потянулся.
— Не хочешь подарка? — удивился я. — Давай меняться. Я тебе хорошие, почти не пользованные доспехи, а ты мне медвежью шкуру. Идет? Выгодное предложение. Соглашайся, пока я добрый.
Поняв все сказанное, Веланд только задорно рассмеялся, что заставило и угрюмого мужика повеселеть. Ему перевели мои слова общими усилиями стоящие рядом Сурт и Рох, и громила с легкостью стянул с себя медвежью шкуру, успевшую впитать все местные запахи и его собственный пот.
Доспех неплохо себя показал в этой короткой стычке, но все равно не подходил мне. Больше сил потратил на то, чтобы его носить. С непривычки постоянно отвлекался на пневматические системы и приводы. В бою каждая секунда дорога, а я тратил время на то, чтобы управлять механикой. Не нужно мне такое нагромождение железа, лишнее это. И вообще надо перестать подставлять голову под удар и самому лезть в битвы.
Довольный подарком мужик стал собирать детали, разбросанные вокруг себя, а я отправился вслед за стрелками собирать подранков. Часа через четыре мы смогли собраться в бывшем тронном зале, теперь наполовину сгоревшем и частично разрушенном. Уставшие после стычки воины чествовали новых королей. Шутили насчет того, что братья похожи как две капли воды и что король на самом деле один только двухголовый и с четырьмя руками. Бочка браги, выкаченная из подвала, лишь добавляла веселья. Старики не отставали от молодых и тоже бурно и шумно обсуждали события ушедшего дня. Меня усадили во главе стола напротив того места, где стоял трон. Наум и Мартын, легко вспомнившие язык, теперь задорно травили байки, сопровождая свой рассказ короткими пантомимами. А я внимательно разглядывал обломок каменной плиты, висящий над троном. Ольга какое-то время общалась со стариками, раздавала какие-то указания придворным, а потом подсела ко мне.
— Что это за обломок камня над троном? — спросил я Ольгу, обращая ее внимание на плиту.
— Это каменный щит. По легенде, придуманной нами, он был отколот Бьерном от чертога Асгарда.
— Мне не очень интересно, какую легенду вы сочинили для подтверждения божественности рода прежнего короля Бьерна.
— Понимаю, — вздохнула Ольга. — На самом деле это камень с Медвежьего носа. Есть такая гора в паре недель пути отсюда. В одном из первых путешествий на север, когда искали выход к морю, мы наткнулись на эту гору. Странное место, скажу я тебе. Да и местные про нее много всяких небылиц рассказывают.
— И что же в нем странного?
— Охотники обходят гору стороной, считают проклятой. Если олень или другой зверь уходят на гору, их не преследуют. Там на вершине мы и обнаружили множество каменных надгробий, видимо, оставшихся с более ранних времен. А еще эта гора, как магнит, притягивает молнии и грозы. Поэтому все надписи, что вырезаны на камнях, мы стали называть рунами грома. Так и повелось с тех пор.
— И что? Все надгробья исчерчены этими рунами грома, как на наших с тобой камертонах?
— Все, — ответила ведьма совершенно спокойно.
— Прошло столько лет, — удивился я, — и тебе не пришло в голову поинтересоваться, откуда взялись эти громовые знаки и что спрятано под плитами?!
— Там лишь камни, поверь мне, Артур. Да, знаки на них странные, но прочесть их невозможно. Как они там появились, кто их начертал — неизвестно.
— Так не бывает! — возразил я и встал, снимая факел с колонны.
Подойдя ближе к трону, я отодвинул его чуть в сторону. Забрался ногами на сиденье и поручень, подсвечивая чадящим пламенем закрепленный между бревен камень. Под слоем пыли и копоти на камне угадывались ровные строчки высеченных знаков. Текст был не полный, некоторые знаки с заметными выщерблинами, но очертания угадывались.
— Вот этот знак с двумя точками, чем-то похожий на басовый ключ, есть и на моем камертоне. И вот этот в виде ромба.
— Я знаю это. — Кивнула головой Ольга, соглашаясь. — Но я не могу прочесть того, что здесь написано.
— Это не может быть просто совпадением! Очнись! Гадская железяка с каракулями забрасывает нас через время без всяких инструкций, а вы, найдя такие же надписи, не придумали ничего умней, как отодрать кусок, притащить в деревню и придумать простенькую легенду, обозвав надписи рунами грома?!
— Мы изучали эту гору, — ответила Ольга, пожав плечами, — там нет ничего кроме камней.
