чем-то вроде того. Старомодный, медлительный, занимается главным образом перевозкой грузов. Товары, к которым другие интереса не испытывают. Маленькие поручения. Иногда опасные дела. Вы знаете такие суда. — Видел. Я глотнул вина. Этот шанс лучше всего, на что я мог надеяться, и мне чертовски повезло, что мне его предложили. Была своя логика в том, что маленький корабль, перебивающийся случайными грузами, с трудом мог заполучить на службу образованного летчика. Ведь на больших судах жалованье неизмеримо выше. И все же в тот момент я еще не был по-настоящему заинтересован. Меня до сих пор переполняла горечь. — Но вы уверены, что капитану известна вся история? Знаете ли, из армии я вылетел не просто так. — Я знаю причину, — серьезно возразил Демпси. — И мне она импонирует. — Импонирует? Но почему? — Скажем просто, я терпеть не могу таких типов, как этот Рейган. И я восхищаюсь тем, что вы сделали для индийца, на которого он набросился. Это доказывает, что вы — порядочный парень и правильно смотрите на вещи. Не уверен, что с удовольствием услышал такую похвалу из уст молодого человека. Я пожал плечами: — Я ненавидел Рейгана за тот вред, что он причинил моему капитану. Демпси улыбнулся: — Можете интерпретировать это, как хотите, Бастэйбл. Во всяком случае, вы можете получить работу. Хотите? Я осушил второй стакан вина и наморщил лоб. — Я не гак уж уверен, что… Демпси налил мне еще. — Я не собираюсь уговаривать вас делать то, чего вы по-настоящему не хотите. Но должен напомнить, не многие капитаны взяли бы вас на должность выше матроса. По крайней мере, долгое время. — Не сомневаюсь. Демпси зажег длинную сигару. — Может быть, у вас есть друзья, которые предложили вам хорошую работу на земле? — Друзья? Нет. У меня нет друзей, — это было чистой правдой. Из всех моих знакомых ближе всего подходил под определение друга капитан Хардинг. — И вы знаете воздушные корабли. Вы смогли бы управиться с одним из них в случае необходимости? — Вероятно. Я сдал экзамен на патент второго помощника. Но в любом случае я довольно слаб в части практики. — Этому вы быстро научитесь. — Как же вы свели знакомство с капитаном сухогруза? — спросил я. — Разве вы не студент? Демпси опустил глаза: — Вы имеете в виду первый семестр Оксфорда? Был. Но это другая история. Знаете, я следил за ходом развития событий с того момента, как вас нашли на вершине горы. Должен признаться, вы были властелином моей фантазии. Я невольно рассмеялся, пусть даже смех мой прозвучал не слишком весело. — Ну, вероятно, с вашей стороны очень великодушно — помогать мне. Когда же я познакомлюсь с вашим капитаном? — Вас устроит сегодняшний вечер? — Демпси нарочито улыбнулся. — Мы могли бы поехать в Крэй-дон на моей машине. Что скажете? Я пожал плечами: — Почему бы и нет?
Глава 5
Капитан Корженевский
Демпси гнал в Крэйдон довольно быстро, и должен признать, что он удивительно ловко управлялся со своим старомодным «морданом». За полчаса мы были уже па месте. Крэйдон — типичный аэрогородок. Своим существованием он обязан аэропарку, и, куда ни бросишь взор, всюду что-нибудь да напомнит об этом. Многие отели названы в память знаменитых воздушных кораблей, а улицы так и кишат летчиками из всех стран. По сравнению с другими это довольно шумный и развязный город: он был совершенно похож на старые морские порты моего времени. (Вероятно, мне нужно было бы говорить обо всем этом не «был», а «будет», но как-то трудно делать это, поскольку события относятся к моему личному прошлому.) Демпси зарулил в передний двор маленького отеля в одной из небольших улочек. Отель назывался «Ариман на отдыхе» и в минувшие эпохи определенно был станцией почтовых карет. Как сообщала вывеска, этот отель находился в старой части города и представлял собой разительную противоположность башням из стекла и бетона, громоздящимся в большей части Крэйдона. Демпси провел меня по большому бару, где толкались летчики старого поколения, которые явно предпочитали атмосферу «Аримана…» комфортабельным отелям «люкс». Поднявшись по деревянной лестнице, мы прошли холл и коридор и остановились перед дверью в самом конце коридора. Демпси постучал. — Капитан! Вы не примете нас, сэр? Я был поражен искренним почтением, едва ли не благоговением, прозвучавшим в тоне молодого человека, когда он обратился к капитану. — Входите! — голос был гортанный и хриплый — чужеземный голос. Мы вошли в уютную комнату. В камине пылал огонь, и это был единственный источник света. В высоком кожаном «вольтеровском» кресле сидел человек лет примерно шестидесяти. У него была клиновидная бородка серо-стального цвета и такие же волосы. Серо-голубые глаза глядели твердо и проницательно. Этот взгляд вызывал абсолютное доверие. У капитана был крупный горбатый нос, волевой рот, и когда он встал, я увидел, что он сравнительно небольшого роста, но крепко сложен. Когда Демпси представил нас друг другу, пожатие его руки было твердым. — Капитан Корженевский, это лейтенант Бастэйбл. — Как поживаете, лейтенант? — он говорил с сильным акцентом, однако четко выговаривал слова. — Рад познакомиться с вами. — Как поживаете, сэр? Думаю, вам лучше обращаться ко мне просто «мистер». Сегодня решилась моя отставка из ВПОНа, и я теперь человек штатский. Корженевский улыбнулся, повернулся к тяжелому буфету из еловой древесины. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить, мистер Бастэйбл? — Благодарю, сэр. Виски. — Отлично. А вам, Демпси? — Стакан шабли было бы неплохо, если не возражаете, капитан. — Хорошо. На Коржеиевском был толстый белый свитер с круглым воротом; черно-синие брюки от парадной летной формы; на стуле возле письменного стола я увидел пиджак с капитанскими знаками различия, а на самом столе — довольно поношенную фуражку. — Я передал мистеру Бастэйблу ваше предложение, сэр, — доложил Демпси, принимая свой стакан шабли. — Именно поэтому мы здесь. Корженевский провел по губам рукой, задумчиво рассматривая меня. — Разумеется, — пробормотал он. Он отдал нам паши стаканы, вернулся к буфету и налил себе немного виски, добавив содовой. — Знаете, у меня настоятельная нужда во втором помощнике. Мне нужен человек с большим летным опытом, но в Англии мне такого не напять, а тех, кого обыкновенно находят в подобных ситуациях, я брать не хочу. Я читал о вас. Горячая голова, а? Я тряхнул головой. Неожиданно у меня возникло ощущение, что я очень хочу служить под командой Корженевского. Меня мгновенно охватила симпатия к этому человеку. — Как правило, нет, сэр. В том случае были… ну, особенные обстоятельства, сэр. — Я так и думал. До недавнего времени у меня был очень хороший помощник. Паренек по имени Марло. В Макао у него возникли какие-то трудности. Капитан нахмурился и взял сигару из черного портсигара. Он предложил и мне; я с благодарностью согласился, а Демпси с улыбкой отказался. Когда капитан Корженевский говорил, он не сводил с меня глаз, и у меня было такое чувство, будто он исследует самые глубины моей души. Каждое его слово звучало очень весомо, и все движения были медленными и выверенными. — Вас нашли в Гималаях. Вы потеряли память. Учились и получили патент лейтенанта воздушной полиции. Попали в драку с пассажиром на «Лох Этив». Нанесли ему тяжкие повреждения. Пассажир был изрядный кляузник, а? — Да, сэр. Сигара на вкус оказалась удивительно нежной и сладкой. — Он отказался есть рядом с индийцами, насколько я слышал? — Помимо всего прочего, сэр. — Хорошо, — Корженевский послал мне еще один взгляд — острый, испытующий. — Рейган был виноват в том, что наш капитан сломал себе ногу, сэр. Для старика это означало окончательно удалиться на покой. Одну только мысль об этом капитан просто не в состоянии был вынести, сэр. Корженевский кивнул: — Знаю, что он чувствовал. Капитал Хардинг. Как-то познакомился с ним. Первоклассный летчик. Стало быть, ваше преступление состоит в излишней преданности, а? При известных условиях лояльность становится отягчающим обстоятельством, а? Его слова, казалось, имели какое-то особенное значение, не вполне для меня понятное. — Полагаю… да, сэр. — Хорошо. Демпси сказал: — Сэр, мне кажется, он, по крайней мере, эмоционально — один из нас. Корженевский поднял руку, заставляя молодого человека замолчать. Затем, погрузившись в свои мысли, капитан уставился в огонь. Несколькими минутами позднее он повернулся и сказал: — Я поляк, мистер Бастэйбл. Натурализованный британец, но урожденный поляк. Если я вернусь на родину, меня расстреляют. Знаете, почему? — Вы изгнанник, сэр? Русские?.. — Точно. Русские. Польша — часть их империи. Я держался того мнения, что это не правильно и что необходимо дать народам право свободно определять свою судьбу. Об этом я отнюдь не молчал. Много лет назад. Кто-то услышал. Так я был изгнан. Тогда я поступил на службу в британский торговый воздушный флот. Потому что был польским патриотом, — он пожал плечами. Я спрашивал себя, зачем он мне это рассказывает, однако чувствовал: он преследует определенную цель, и внимал ему со всевозможным почтением. Наконец он снова взглянул на меня: — Вот видите, мистер Бастэйбл, мы с вами, стало быть, оба отщепенцы. Каждый на свой лад. Не потому, что хотели этого, но потому, что у нас не было другого выбора. — Понимаю, сэр. Я все еще был немного растерян, однако говорить больше ничего не стал. — У меня есть корабль, — сказал
