революция! Поэтому мы в Городе Восходящего Солнца пытаемся дать хоть чуть-чуть материальных благ китайским поденщикам. Мы работаем, чтобы создать в Китае пример, способный воодушевить угнетенных всего мира. Ульянов покачал головой: — Б'онштейн носился с подобными же идеями. Но посмот'ите, что с ним сталось! — Бронштейн? Ваш старый враг. — Когда-то он был моим д'угом, — ответил Ульянов с неожиданной печалью. Он поднялся с глубоким вздохом. — И все же все мы здесь — това'ищи, пусть даже наши методы азличаются между собой, — он послал мне долгий, строгий взгляд. — Не думайте, мисте Бастэйбл, что нас те'зает аскол только потому, что мы спо'им между собой. Однако именно это я и подумал. — Смот'те, мы все люди, — продолжал Ульянов. — У нас имеются фантастические мечты. Но человеческое мышление в состоянии плани'овать и фо'ми'овать новую действительность. На благо или к несчастью. На благо или к несчастью. — Возможно, и на благо, и к несчастью, — сказал я. — Что вы имеете в виду? — Всякая монета имеет оборотную сторону. Всякая мечта о совершенстве несет в себе кошмар несовершенного воплощения. Ульянов, помедлив, улыбнулся: — Поэтому мы, ве'оятно, не должны ст'емиться к сове'шенству, не так ли? Потому что сове'шеиство уничтожит как само себя, так и нас? — Совершенство и абстракции, — сказал я. — Есть маленькие акты справедливости, так же, как есть и великие, Владимир Ильич. — Вы полагаете, что мы, еволюциопе'ы, отставили в сто'ону свою человечность, чтобы свободно гнаться за фантазиями и утопиями? — Возможно, вы — нет… — Вы зат'онули сейчас извечную п'облему убежденного п'иве'женца какого-либо ми'овозз'ения, мисте Бастэйбл. Для нее никогда не будет найдено окончательного ешения. — Я сужу по моему личному опыту, — сказал я. — Для разрешения человеческих проблем никогда не будет изобретено патентованного средства. Возможно, вы назовете эту философию «британским прагматизмом». Что ж, принимайте его таким, каков он есть… — Британцы, несомненно, принимают его именно так, — рассмеялся Дутчке. — Вы, конечно, согласитесь со мной, что есть особенное удовольствие в поиске альтернатив, в том, чтобы посмотреть, будут ли альтернативные варианты функционировать лучше… — Этому ми'у, без сомнения, должна быть лучшая альте'натива, — с чувством проговорил Ульянов. — Она п'ocгo должна быть. Шоу явился для того, чтобы забрать нас на прогулку по городу. Мы четверо — капитан Корженевский, который за это время полностью поправился, так что па его лбу не было видно даже рубца, Уна Перссон, граф фон Дутчке и я — последовали за Шоу из дома на широкую, залитую солнцем улицу. В Городе Восходящего Солнца я узнал очень много нового. Революционеры всегда представлялись мне взбалмошными нигилистами, взрывающими дома, убивающими людей и не имеющими ни малейшего представления о том, что они собираются построить на руинах разрушенного ими мира. Но здесь их мечта стала реальностью! «Однако нет ли здесь небольшой подтасовки? — невольно спросил я себя. — Разве можно распространить такое на всю Землю?» Поначалу, когда меня забросило в мир семидесятых годов, я искренне верил, что обрел воплощенную утопию, казавшуюся несбыточной. Но теперь я пришел к выводу, что то была реализованная мечта лишь для немногих. Шоу стремился к такой утопии, которая была бы благом для всех. Я вспомнил кровь, которую видел в рубке «Скитальца». Она забрызгала там все приборы. Кровь Барри. Трудно было согласовать эту картину с той, что я видел здесь, в городе. Шоу протащил нас по школам, общинным ресторанам, лабораториям, театрам, мастерским, и везде мы видели счастливых равноправных людей сотен различных национальностей, рас и убеждений. На меня это зрелище произвело большое впечатление. — Если бы не алчность европейцев, так мог бы выглядеть весь Восток — и Африка, — сказал мне Шоу. — Мы могли бы стать экономически сильнее, чем Европа. Это было бы настоящим равновесием силы. И тогда вы бы увидели, что такое справедливость! — Но в данном случае вы следуете идеалу, который зародился именно в Европе, — заметил я. — Разве мы не… — Мы и самостоятельно пришли бы точно к тому же. Люди учатся на примерах, мистер Бастэйбл. Нет нужды навязывать им мнение. Мы вошли в затемненный зал. Перед нами находился широкий проекционный экран, затянутый полотном. Шоу попросил нас занять места, затем вспыхнул свет, и экран ожил. Окованный ужасом, я смотрел, как, обезглавленные, падают десятки китайских мужчин и женщин. — Деревня Цзин-ан в японской Манчжурии, — пояснил Шоу жестким невыразительным голосом. — Жителям деревни не удалось вырастить годовой план риса, поэтому их наказали. Это произошло в прошлом году. Я видел, как смеялись японские солдаты, когда их мечи раз за разом опускались на склоненные шеи и головы катились прочь. Меня точно оглушило. — Но ведь это японцы… — вот и все, что я смог вымолвить. Новая картина. Труд кули на одном из участков железной дороги. Люди в форме погоняют их ударами кнутов, заставляют работать еще быстрее. Форма была русская. — Всякий знает, как жестоко обращаются русские с покоренными народами… По этому поводу Шоу не стал высказывать никакой точки зрения. Группа китайцев — среди них много женщин и детей — вооруженные серпами и цепами, атакуют каменную стену. Люди одеты в лохмотья и истощены голодом. Из-за стены открывают огонь автоматы, люди падают на землю, корчатся, истекают кровью, кричат в предсмертной агонии. Я почти не мог смотреть. Автоматный огонь замолчал только тогда, когда все до единого были мертвы. Люди в коричневой форме в шляпах с широкими полями выскочили из-за стены, прошли среди трупов и удостоверились, что ни в ком больше не теплится жизнь. — Американцы! — Чтобы быть до конца точным, — сказал генерал Шоу бесцветным голосом, — к этому нужно добавить, что они действовали по просьбе сиамского правительства. Эта сцена разыгралась в нескольких милях от Бангкока. Американские войска помогли правительству восстановить порядок. В прежние времена в некоторых частях Сиама было несколько небольших восстаний. Следующая картина показала индийский поселок. Насколько видел глаз, ровными рядами стояли бетонные бараки. — Поселок пуст, — сказал я. — Подождите! Камера прошлась по безлюдным улицам до начала поселка. Там стояли солдаты в красных мундирах Великобритании. Они взмахивали лопатами и сваливали трупы в ямы с негашеной известью. — Холера? — Бывает там холера, как случаются и тиф, и малярия, и оспа, однако деревня погибла не из-за эпидемии. Смотрите же! Кинематографическая камера приблизилась к картине совсем близко, и я увидел на трупах множество огнестрельных ранений. — Они отправились в Дели маршем, без пропусков, и хотели перейти городскую черту, — рассказывал Шоу. — Они не остановились, когда раздался приказ. Поэтому их застрелили. — Но это же не могло произойти по официальному распоряжению британских властей, — возразил я. — Офицер превысил свои полномочия. Такое иногда случается. — А русские, американцы, японцы — они тоже превысили полномочия? — Дет. — Так поступает власть, когда ей угрожают, мистер Бастэйбл, — сказал Шоу. Я посмотрел ему в глаза и увидел, что они полны слез. Я мог понять его чувства. У меня тоже проступили слезы. Я пытался уговорить себя, что все эти кинематографические кадры специально поставлены, что их разыграли актеры, для того чтобы производить впечатление на людей вроде меня. Но я знал, что это не фальшивки. Я оставил кинематограф. Я дрожал. Мне было плохо. И я все еще плакал. В молчании шли мы по тихому Городу Восходящего Солнца. После того, что мы только что увидели, ни один из нас не мог разговаривать. Наконец мы оказались на краю города и увидели временный аэропарк. Теперь там находились люди, которые работали над стальной конструкцией — она явно предназначалась для сооружения большой причальной мачты. Мы увидели «Скитальца», все еще прикованного к земле и опутанного паутиной тросов и кабелей. Большой же корабль исчез. — Где «Лох Этив»? Этот вопрос задал Коржепевский. Шоу бросил вверх отсутствующий взгляд и только потом улыбнулся, как будто вспомнил о своей обязанности. — О, она уже возвращается. Надеюсь, ее вторая миссия прошла так же успешно, как первая. — Миссия? — переспросил Дутчке. — Что за миссия? — Сбить имперский воздушный корабль «Канасава». Мы вооружили ее несколькими пробными образцами нового оружия. Они бесподобны. Ни малейшей отдачи при стрельбе. Ведь отдача — это вечная проблема больших корабельных орудий, не так ли? — Правильно, — Коржепевский вынул трубку и принялся усердно ее зажигать. — Совершенно справедливо. — А вторым ее заданием было разбомбить участок Транссибирской железнодорожной магистрали и захватить груз одного поезда, идущего на Москву. Если он содержит то, что я предполагаю, мы сможем ускорить развитие нашего проекта «АБ». — Что же это за таинственный проект? — спросила У на Перссон. Генерал О. Т. Шоу указал на большое промышленное здание на противоположной стороне аэропарка. — Там, внутри. Очень дорогостоящий проект; охотно признаюсь. Но большего я вам, боюсь, сказать не смогу. Я сам этого почти себе не представляю. Над ним работает большое количество наших немецких и венгерских эмигрантов. А также один или два американца и один англичанин — разумеется, политические беженцы. Ив то же время гениальные ученые. Город Восходящего Солнца извлекает для себя выгоду из того давления, которое Запад оказывает на любознательность. Я не мог поверить, что он оставит без внимания закономерные последствия своих преступных деяний. — Теперь вы вызвали на себя гнев великих держав, — сказал я. — Вы похитили британское судно, чтобы разрушить японский военный корабль и русскую железнодорожную магистраль. Пострадавшие незамедлительно нанесут вам ответный удар. Город Восходящего Солнца может считать для
