проникает свет. Спутников окружала темень наглухо запечатанного склепа.
— Будь ты проклят, Генрих! — во все горло закричал Артур только для того, чтобы нарушить давящую тишину.
Эхо гулко прокатилось под сводами, и с потолка на голову Софи закапала вода. Женщина ойкнула, и в этот момент Эванс различил отдаленный шум. Ровный. Угрожающий. Как прибой. Сначала Артур испугался, что этот звук — ответ на его опрометчивые крики. Мгновенно перед ним чернее темноты выступила тень Минотавра. Но археолог одернул себя. Человек здравомыслящий, образованный, с крепкими нервами, он просто не мог позволить себе бояться мифологических чудовищ.
— Софи, прекратите дрожать. — Голос его звучал твердо. — Это всего лишь море.
— Море? — изумилась женщина. — Но я слышу бычий рев..-.
— Веками люди до вас обманывались на сей счет. Это прибой. Он со всей силой колотит о камни. Где-то совсем близко расположен подземный залив. Система пещер соединяет его с морем. Есть надежда выбраться.
Артур не стал говорить, что шансы невелики: проходы могут оказаться слишком узкими для человека. Но у любого путешествия должна быть цель, и с этой минуты спутники шли на шум воды.
Эванс раздумывал над прихотью природы, расположившей камни, по которым ударяет волна, так, что они создают именно эту мелодию. Строители Лабиринта воспользовались феноменом, и возникла история о подземном чудовище. Ее соединили с культом быка и запугивали друг друга историями о Минотавре, приводившими критян в экстаз. Артур представил, как жертвы Лабиринта, едва заслышав рев воды, пугались и мчались, не разбирая дороги. Заблудившись, они гибли от жажды, так и не решившись двинуться в единственно верном направлении — на звук.
Теория очень понравилась молодому археологу. Она все объясняла. Артур даже вообразил, как напишет статью и опубликует ее в толстом научном журнале. С английского текст переведут на немецкий, потом, как водится, на русский, а французы тотчас подхватят, и на первых полосах еженедельников замелькают заголовки: «Тайна Лабиринта раскрыта!»…
Идти пришлось долго. Даже слишком. Сутки или больше, Артур не знал. Под конец мысли одна за другой покинули его голову, вытравленные жаждой. Тело изнутри налилось тяжестью и само пригибалось к полу. Ложилось. Отказывалось двигаться. Последние часы спутники просто сидели у стены, облизывая потрескавшиеся губы, и не пытались вставать. Перед глазами дрожало красноватое марево. А где-то невдалеке, за каменной толщей стен, не удаляясь и не приближаясь, все лилась вода, рокотал прибой, шумели волны, сводя с ума обезумевших от жажды людей. И как бывает во сне, казалось, будто они опять идут куда-то, при этом оставаясь на месте.
Вот в отдалении забрезжил слабый зеленоватый свет, в спертом воздухе повеяло морской свежестью. Спутников потянуло туда, точно бабочек к фонарю. И как будто фонарь, за ближайшим поворотом им открылась чугунная решетка в полу. Они поняли, что свет идет не сверху, а снизу, из глубины моря.
Эванс и Софи приникли к металлическим прутьям толщиной с колокольный канат. Глубоко на дне по бескрайним полям Эгеиды, затканным зелеными водорослями, бродили несметные стада белых быков Посейдона. Хребтистые гиганты поддевали рогами корабли. Один из них поднял голову, заметил людей, и глаза его стали медленно наливаться красным.
Через год Шлиман закончил раскопки дворца Миноса. Он в который раз потряс мир фантастическими открытиями и обезоружил своих противников, предоставив исчерпывающие доказательства того, что война ахейцев и критян действительно произошла в ХШ веке до нашей эры.
Вскоре закончился траур по супруге миллионера, трагически погибшей на раскопках, и Генрих написал торговому партнеру в Измир, прося подыскать ему молодую красивую гречанку, знакомую с античной историей и отличающуюся классическими чертами лица.
Примечания
1
Pallas Reise, т. II, p. 108.
2
Reineggs, Reise, p. 218.
3
Origines Russes, extraits de divers manuscrits orientaux, par Hammer, p. 56.- Memoriae populorum, p. 317.
4
Klaproth, Abhandlungen Эber die Sprache und Schrift der Uiguren, p. 72. См. также: Описание Джунгарии и Монголии, о. Иакинфа.
5
Ученый (нем.)
6
Предваряю, однажды, навсегда, что объяснения имен собственных, заключенные в скобках, прибавлены к моему переводу доктором Шпурцманном: они, без сомнения, весьма основательны, но я не диктовал их ему.
7
Прибавление Шпурцманна.
