лопнувшая пружина. А что тогда будет со мной? Как я вернусь назад? А может, уже сейчас оставить тебя? Очень хочется тех лучших времен, которые ты мне обещал. Я не хочу быть обманутой. Слишком часто меня обманывали прежде другие люди». — Обязательно будет хорошо, — сказал Джо. — Послушай… Он как- то странно, оценивающе взглянул на нее. — Ты слишком увлеклась этой книгой. Вот интересно — представь себе человека, написавшего бестселлер, ну, автора, вроде этого Абендсена. Пишут ли люди ему письма? Могу поспорить, что многие пишут и хвалят книгу, может быть, даже посещают его. Она тут же поняла. — Джо, это же всего лишних полторы сотни километров. Глаза ее засияли. Он улыбнулся ей, снова счастливый, не испытывая ни огорчений, ни волнений. — Пожалуй, можно было бы, — сказала она. — Ты так хорошо водишь машину — тебе бы ничего не стоило доехать туда, правда? — Ну, я сомневаюсь, что этот знаменитый человек так запросто пускал бы к себе посетителей. Их, наверное, пруд пруди. — А почему бы не попытаться, Джо? Она схватила его за плечо и возбужденно сдавила его. — Худшее, что он может сделать — выгнать нас. Пожалуйста, Джо. — Только когда сделаем покупки и прилично оденемся, — веско проговорил Джо, — все с иголочки. Это очень важно — произвести хорошее впечатление. И может быть мы даже найдем новый автомобиль, уже там, на Шайенне. Держу пари, нам удастся. — Да, — подтвердила она. — И тебе нужно подстричься. И позволь, чтобы одежду тебе подобрала я, пожалуйста, Джо. Я, бывало, выбирала одежду для Фринка. Мужчина ведь никогда не может купить что-нибудь приличное для себя. — На одежду у тебя неплохой вкус, — заметил Джо. Он смотрел на расстилавшуюся перед ними дорогу. — И вообще… Лучше всего, если ты сама позвонишь ему, именно ты свяжешься с ним. — Я сделаю себе прическу, — сказала она. — Хорошо. — И даже не побоюсь подняться и нажать звонок. Она осмелела. — Я имею в виду, что живем-то мы только один раз. Зачем же нам трусить? Он такой — же человек, как и мы все. Может быть, ему будет даже приятно узнать, что кто-то только для того и заехал в такую даль, чтобы сказать ему, как понравилась его книга. Мы сможем получить его автограф на первой странице книге — обычно его оставляют именно там. Разве не так? Только было бы лучше купить новый экземпляр: этот так обтрепался и засалился. Тут автограф не будет смотреться. — Все что пожелаешь, — ответил Джо. — Я позволю тебе взять на себя все детали. Я уверен, что тебе они под силу. Хорошенькая девушка всегда добьется своего. Когда он увидит, какая ты сногсшибательная, он настежь распахнет дверь. Но послушай: давай без дураков! — Что ты хочешь сказать? — Скажешь, что мы женаты? Я не хочу, чтобы ты впуталась с ним в какую-нибудь историю. Ты понимаешь, о чем я говорю. Это было бы ужасно. Это бы разбило нам всем жизнь — какая награда за его гостеприимство, какая ирония. Так что гляди в оба, Юлиана. — Кстати, и поспоришь с ним, — сказала Юлиана, — насчет того, Италия ли стала причиной поражения, предав державы Оси, расскажешь ему то, что ты рассказывал мне. Джо кивнул. — Ну что ж, договорились. Мы обсудим все, что он написал. Они быстро мчались на север.
Остывший взор, слабость в желудке и так далее. Тошнота и угнетенное половое чувство. И все же — перед глазами ничего нет. Чем может ответить его тело? Бегством? Скрестив ноги, мистер Тагоми уселся прямо на полу своей гостиной и начал манипулировать с сорока девятью стебельками тысячелистника. Вопросы были безотлагательны, и он с лихорадочной быстротой проделал все необходимое, чтобы получить перед собой все шесть строчек. О ужас! Гексаграмма пятьдесят один! Бог является под знаком грома и молнии. Трубный глас — он непроизвольно прижал руки к ушам. Ха-ха! Хо-Хо! Мощный взрыв, что бросает его в дрожь и заставляет закрыть глаза от страха. Рев тигра, нервная суетня всполошившихся ящериц — и вот сам бог является миру. Что же это значит? Он оглядел комнату. — Приближение — чего? Он вскочил и неподвижно ждал, тяжело дыша. Ничего. Колотится сердце. Дыхание и все физиологические процессы, включая даже непроизвольные, управляемые подсознанием, близки к критическому уровню: адреналин, сильное сердцебиение, учащенный пульс, нарушение функций желез, комок в горле, застывший взор, слабость в желудке и так далее. Тошнота и угнетенное половое чувство. И все же — перед глазами ничего нет. Чем может ответить его тело? Бегством? Все готово к нему. Но куда бежать? И зачем? На ум ничего не приходило. Значит, невозможно. Дилемма цивилизованного человека: тело готово к чему угодно, но угроза туманна, не обозначена. Он вошел в ванную и начал намыливать подбородок, чтобы бриться. Зазвонил телефон. — Удар, — сказал он громко. Он отложил бритву. — Будь готов. Он быстро перешел из ванной в спальню. — Я готов. От поднял трубку. — Тагоми слушает. Голос его сорвался, и ему пришлось прочистить горло. Пауза, затем слабый, высохший, шуршащий, как старые опавшие листья, голос произнес: — Сэр, это Синиро Ятабе. Я прибыл в Сан-Франциско. — От имени Главного Торгового Представительства приветствую вас, — сказал мистер Тагоми. — Как я рад. Вы в добром здравии и в добром духе? — Да, мистер Тагоми. Когда я смогу увидеть вас? — Очень скоро. Через полчаса. Мистер Тагоми взглянул на настенные часы, с трудом разбирая время. — Третья сторона, мистер Бейнес. Я должен связаться с ним. Возможна задержка, но… — Мы можем условиться: через два часа, сэр, — сказал мистер Ятабе. — Хорошо, — сказал мистер Тагоми, поклонившись. — В вашей конторе в «Ниппон Таймз Билдинг». Мистер Тагоми поклонился вторично. Щелк. Мистер Ятабе опустил трубку. «Мистер Бейнес будет доволен, — подумал мистер Тагоми. — Он должен будет чувствовать то же, что кот, которому бросили кусок семги, например, отличный жирный хвост». Мистер Тагоми нажал отпустил рычаг, а затем спешно набрал номер отеля Абхирати. — Тягостное ожидание закончилось, — сказал он, услышав сонный голос мистера Бейнеса. Сон как рукой сняло. — Он здесь? — В моей конторе, — сказал мистер Тагоми, — в десять часов двадцать минут. До свидания. Он положил трубку и бросился в ванную заканчивать бритье. На завтрак не было времени, нужно будет велеть мистеру Рамсею что-нибудь сообразить, когда все будут в сборе. Все трое могут одновременно позволить себе удовольствие. Пока он брился, он думал о том, что именно заказать на завтрак.
Мистер Бейнес стоял в пижаме с трубкой в руке и нервно потирал лоб. «Какой стыд, — подумал он, — сломаться и выйти на связь с этим агентом. Если бы подождать всего день. Но, возможно, ничего плохого и не произошло. Однако, сегодня нужно вернуться в магазин. Предположим, я не откажусь? Это может вызвать цепную реакцию, они подумают, что меня убили, или что-то в этом роде. Попытаются меня отыскать. Но все это уже не столь важно, потому что он здесь. Наконец-то. Ожидание кончилось». Мистер Бейнес бросился в ванную и стал готовиться к бритью. Он решил, что не стоит сомневаться в том, что мистер Тагоми узнает его, как только увидит. «Теперь мы сможем отбросить это прикрытие: „Мистер Ятабе“. По существу, мы можем отбросить все прикрытия и все условности». Побрившись, он тут же поспешил под душ. «Наверное, уже поздно СД что-либо предпринимать, — подумал он, — даже если они разнюхали, поэтому мне, вероятно, может не беспокоиться. По крайней мере, будничные, мелкие заботы можно выкинуть из головы. Ничтожный страх за свою собственную шкуру. Что же касается всего остального — теперь придется беспокоиться всерьез».
Глава 11
Для Рейхсконсула в Сан-Франциско Фрейера Гуго Рейсса первое же дело этого дня было неожиданным и внушающим тревогу. Войдя в приемную, он обнаружил, что там его уже ждет посетитель, крупный мужчина средних лет с тяжелой челюстью и следами оспы на лице, с недобрым хмурым лицом. Мужчина встал и отдал партийный салют, одновременно пробормотав: — Хайль! — Хайль! — ответил Рейсс. Внутренне он застонал, хотя на лице его отразилась формальная деловая улыбка. — Герр Краус фон Меер? Я удивлен. Войдете? Он отпер дверь своего кабинета, удивляясь тому, куда запропастился его вицеконсул и кто позволил войти в приемную шефа СД. Однако, этот человек уже был здесь, и теперь с этим уже ничего не поделаешь. Войдя вслед за ним, сунув руки в карманы своего темного драпового пальто, Краус фон Меер сказал: — Послушайте, Фрейер, мы нашли парня из абвера. Это Рудольф Вегенер. Он показался на одной старой явке абвера, которая у нас под колпаком. Краус фон Меер захихикал, ослабившись и показывая при этом огромные золотые зубы. — Мы проследили его до самой гостиницы. — Прекрасно, — сказал Рейсс. Он заметил на своем столе почту. Значит, Пфердхоф где-то поблизости. Несомненно он оставил кабинет запертым, чтобы помешать шефу СД совать свой нос в их дела. — Это очень важно, — сказал фон Меер. — Я известил Кальтенбруннера самым безотлагательным образом. Теперь в любую минуту вы можете получить известие из Берлина, если только эти «Унратфреззеры» («Дерьмоеды») там, дома, все не перепутают. Он уселся за консульский стол, вытащил из кармана пачку сложенных бумаг и, шевеля губами, старательно
