книгах, которые учитель приволок на шхуну.
Он подскочил и принялся трясти меня за плечи. С пьяной важностью я твердил одно и то же:
— Капитан здесь кто? Не сметь!…
— Какой вы к черту капитан! Повторите! Что вы сказали про книги?
— Да в его каюте… полный чемодан латинского старья… не понимаю этого аптекарского жаргона.
— Я его знаю, я! Почему вы раньше не сказали!
Я только растянул губы в пьяной ухмылке.
— Наплевать. Капитан здесь кто? Вы обязаны ценить, уважать…
— Пьяный идиот, — крикнул он и побежал в каюту школьного учителя.
Жалкий, бесчувственный, неподвижный Стевен остался моим компаньоном в последующие часы одинокого пьянства. Иногда я принимался голосить:
— Капитан здесь кто?… Пожалуюсь… в адмиралтейство. Обозвать пьяным идиотом!… Меня, первого после Бога на корабле!… Так, Стевен? Ты свидетель… низкого оскорбления. Я его по доске… в море…
Потом я заснул.
Джелвин поспешно глотал сухари с консервами, его щеки горели и глаза пылали.
— Мистер Баллистер, школьный учитель ничего не упоминал о хрустальном шаре или о каком- нибудь кристалле?
— Он меня не посвящал в свои занятия, — проворчал я, памятуя об оскорблении.
— Ах, если б эти книги попались мне раньше! — Вы нашли что-нибудь?
— Проблеск… ниточка… Бессмыслица на первый взгляд. Непостижимо! Понимаете, непостижимо!
Он был ужасно взволнован. Я так и не смог вытянуть из него что-нибудь путное. Он снова закрылся в пресловутой каюте и я его больше не беспокоил.
Вечером он пришел заправить лампу керосином и не сказал ни слова.
Я лег спать и на следующее утро проснулся очень поздно. В каюте школьного учителя.
Джелвин исчез.
Все мои оклики остались без ответа.
В отчаянном беспокойстве я обшарил шхуну и, забыв о всякой осторожности, орал на палубе изо всех сил.
Потом побрел в свой салон и бросился на пол, рыдая и взывая к небесам.
Я остался с умирающим Стевеном на борту проклятого корабля.
Один, безнадежно один.
Около часу пополудни я потащился в каюту школьного учителя. И мне сразу попался на глаза листок, приколотый к двери. Вот что я прочел:
Я вошел в салон, потрясенный этим удивительным прощанием, проклиная постыдное пьянство, из- за которого мой отважный друг, очевидно, не смог меня разбудить.
Я не расслышал дыхания Стевена. Склонившись, долго смотрел на его лицо, искаженное последней судорогой.
Потом пошел в наше крохотное машинное отделение, забрал две канистры бензина и, повинуясь секундному предчувствию, запустил мотор на полную мощность.
Сложил книги на палубе недалеко от штурвала и полил бензином.
Взметнулось высокое, бледное с просинью пламя. В этот момент крик раздался за бортом. Звали меня.
Я обернулся и тотчас закричал сам от изумления и ужаса.
В кильватере «Майенской псалтири» примерно в двадцати саженях плыл школьный учитель.
Пламя трещало, страницы хрустели и обращались в пепел.
Страшный пловец выл, проклинал, умолял.
— Баллистер! Ты будешь богат, богаче всех на земле, вместе взятых. Кретин, ты умрешь медленной смертью в таких пытках, о которых и не ведают на твоей проклятой планете. Баллистер, я сделаю тебя королем фантастического мира. Послушай, ты, падаль, ад покажется тебе раем по сравнению с тем, что тебе уготовано!
Он загребал отчаянно, однако ничего не выигрывал в состязании с «Майенской псалтирью», шедшей на полной скорости.
Глухие удары потрясли корпус: шхуну резко покачнуло.
Огромная волна вздыбилась у бушприта предвестием чудовищного пробуждения океана.
— Баллистер! — вопил школьный учитель.
Он все-таки умудрялся не отставать. На странно неподвижном лице глаза горели нестерпимым блеском.
Я посмотрел на пылающие книги и вдруг заметил, как один из пергаментных переплетов сморщился, съежился и там что-то блеснуло хрустальной искрой.
И я вспомнил слова Джелвина, не утерпел и воскликнул:
— Кристалл!
В ларце, замаскированном под книгу, таился крупный, неправильно ограненный кристалл.
Школьный учитель услышал мой возглас. Он завыл, как безумный, его разъяренные руки взметнулись над водой.
— Это наука! Ты хочешь уничтожить грандиозную науку, будь ты проклят!
Отовсюду, с каждой точки горизонта неслись пронзительные вопли с тирольскими модуляциями.
Волна разбила фальшборт и обрушилась на палубу. Я прыгнул в самый центр книжного пламени и раздавил каблуком проклятый кристалл.
Свист, грохот, жестокий приступ тошноты…
Воды и небеса слились в сверкающем хаосе. Громовой раскат разорвал атмосферу. Падение, безоглядное падение в бездну…
И теперь я умираю, непонятным образом очутившись среди вас. Приснилось ли мне все это? Если бы! Но я снова здесь, на земле, умирающий, счастливый…
