– А пора бы и задуматься. И чем быстрее, тем лучше. Тем более, что мы немало времени потратим понапрасну. И если ты будешь рожать девочек, то потребуется немного больше время для создания команды из девяти мальчиков.
Она стояла с широко открытым ртом, пытаясь осознать его слова. Для того чтобы было девять мальчиков, ей нужно будет родить по крайней мере дюжину детишек! И когда же у нее будет время читать и изучать орнитологию?
Причард вернулся в свою комнату, будучи в намного более бодром расположении духа, чем тогда, когда он тащил Эри наверх. Завтра он поговорит с дядей Бартом о том, чтобы взять пару выходных и съездить с Эри в Портленд или Асторию на матч хороших бейсбольных команд. Команда, в которой он летом играл в Тилламуке, казалась Причарду слишком любительской. Ему пришло в голову, что на его жену произведет впечатление не что-нибудь, а только самое лучшее. И очень важно, чтобы его жена разделяла его увлечение игрой. Намного более важно, чем те книги, которые она читала, или ее глупые птицы.
Он подумал о том, что неплохо было бы попробовать взять ее, когда они будут в Портленде. У него не было ни малейшего желания провести всю свою жизнь смотрителем маяка. Это лишь временная работа, пока он получит место в профессиональной команде. Главное в его жизни – бейсбол, он будет лучшим игроком за всю историю Национальной Лиги. Все, что ему нужно, – это возможность показать себя.
Одновременно он подумал, что неплохо бы съездить в Тилламук и заплатить Нетти Тиббс, которая живет на дальнем конце Хоквартонской топи. Он слышал, что за полдоллара Нетти научит мужчину всему, что он захочет узнать о сексе. К тому же мужчине не стоит беспокоиться о том, чтобы удовлетворить женщину подобного рода. Он может кончать настолько быстро, насколько он сам захочет, и ему не нужно будет сначала идти под душ. Однажды попробовав и поняв суть, он будет чувствовать себя с Эри намного уверенней.
Все, что ему было нужно, – только найти повод поехать в город без своей новой жены.
Бартоломью эта ночь на маяке показалась необычайно длинной. Он натирал бронзовую оснастку, пока его пальцы не онемели. Потом он попробовал отжиматься на одной руке. Когда было еще достаточно светло, чтобы обходиться без фонаря, он бегал вверх и вниз по ступенькам, да так, что эхо от ударов его каблуков по железным ступеням звучало по всему маяку. Когда стемнело, он принялся читать «Божественную комедию» Данте. Он бросил чтение, когда слова стали расплываться у него перед глазами. К тому времени, когда старый Сим сменил его, Бартоломью был настолько измотан, что мечтал обнять только свою подушку, а не Эри Скотт Монтир.
Или он надеялся, что это так. Но когда он наконец-то добрался до своей узкой кровати, почувствовал, что его глаза не закрываются, а все тело напряжено. Он не мог уснуть. Его мысли были лишь об Эри. Получилось ли у Причарда лишить ее девственности? Было ли ей больно? Или, что еще хуже, ей это понравилось?
Легкий стук в дверь был для Бартоломью большой неожиданностью. Только серьезные проблемы с маяком могли привести кого-то к его двери в столь позднее время. Но какие проблемы? Шторма не было. Кроме того, перед тем как уйти, он все проверил несколько раз. Маяк был в идеальном порядке. Может, что-то случилось с Симом? А может, это Эри? Быть может, она убежала от Причарда и пришла к нему за защитой и утешением?
Он спрыгнул с кровати и натянул брюки. От удивления он не смог произнести ни слова, когда открыл дверь и увидел на пороге Хестер, на которой была лишь ночная сорочка, казавшаяся снежно-белой в свете фонаря.
– Могу я войти? – спросила она с улыбкой, которую можно было бы назвать соблазнительной, если бы Хестер могла выразить в ней достаточно страсти.
Бартоломью осторожно посмотрел на нее.
– В чем дело? Тебе нездоровится?
Улыбка пропала с лица Хестер, и она поджала губы – верный знак недовольства. Но ее тон остался мягким:
– Нет… Просто одиноко.
Еще один сюрприз. До этого Хестер не нуждалась ни в ком, кроме себя самой. Его мозг был настолько перегружен подозрением и удивлением, что он даже не догадался стать в сторону и впустить ее в комнату. Он просто стоял, вытаращив глаза на жену.
– Женитьба Причарда навеяла на меня кое-какие размышления, – Хестер протиснулась мимо него в комнату, в которую она входила лишь для того, чтобы убрать ее. Ее тон, тембр голоса! Бартоломью подумал о том, что она пришла по какому-то необычному поводу. Что-то у нее было на уме!
– Я все время была тебе хорошей женой. Даже ты не сможешь отрицать этого, – она провела кончиками пальцев по комоду, как бы показывая его чистоту. Затем она подняла его рубашку, лежавшую около кровати, и аккуратно сложила ее. – Я содержала дом в чистоте, готовила тебе хорошие горячие обеды, помогала тебе в работах по хозяйству. – Она положила рубашку на комод, повернулась и пристально посмотрела на него. – Я уверена, что ты считаешь несколько необычным то, как я трачу твои деньги, но большинство хозяек на маяках тратят на мебель и одежду намного больше, чем я.
В ее неподвижных карих глазах читался упрек, которого она почему-то не произносила вслух. Бартоломью постарался скрыть улыбку. Чего бы она ни хотела, она отчаянно пыталась получить это. Настолько отчаянно, что пожертвовала ради этого своей ханжеской гордостью. Любопытство взяло верх над его недоумением по поводу столь необычного для Хестер поступка, но он не стал помогать ей вопросами, а просто стоял и молчал.
Как будто почувствовав его удивление, Хестер опять недовольно сжала губы. Затем она указала на пустую кровать.
– Единственное, в чем ты можешь меня упрекнуть, так только в этом, – ее голос зазвучал неуверенно. – Я решила исправить эту
– Мне кажется, ты хотела сказать «упущение», Хестер.
– Какая разница?
Она повернулась, и он увидел, что она расстегнула пуговицы на комбинации. Легкое движение плечами и комбинация упала к ногам, обнажив ее худое, свечкообразное тело. Как будто она вся была из не застывшего парафина! Он отвел взгляд от ее худых, непривлекательных форм и вдруг услышал, что она
