Бросив взгляд на Макколи, латиноамериканец сказал:
– После долгой дороги нет ничего лучше, чем горячая ванна. Вы согласны,
На губах собеседника заиграла улыбка, придававшая ему порочный шарм. На несколько лет старше Бренча, он был худым, жилистым и весьма привлекательным, как для латиноамериканца. Бренч подозревал, что этот парень пользуется просто-таки непристойным успехом у женщин. Он улыбнулся в ответ.
– Похоже, мы здесь по одной и той же причине.
– О, вы тоже с дороги, да? Мне нравится бывать на юге, но я всегда
Бренч прищурился, изучая смуглого мужчину в соседней лохани.
– В Мексику?
Испанец рассмеялся.
– На юг, но совсем не так далеко. Я навещал родственников в Манти-Ла Саль,[17] что над городком Маунт-Плезант. Вам знакомы эти места?
– Это к юго-востоку от Нефи, не так ли?
Бренч перевел взгляд на противоположную сторону комнаты, где в ряд выстроились комоды с мраморными крышками и деревянные вешалки для каждого посетителя.
Купальня «Уосатч» была одной из лучших в Солт-Лейк-Сити. Каждый клиент мог насладиться здесь чистой водой, в отличие от многих других подобных заведений, где воду меняли только после неоднократного использования. Купальня «Уосатч» также была хорошо меблирована и могла похвастаться фарфоровыми раковинами, бритвами, ароматной пеной для бритья и пушистыми махровыми полотенцами, что все время подогревались на огромной печи в центре зала.
На вешалке, которую использовал испанец, висели однобортное короткое пальто, брюки и хорошего качества жилет, а также шелковая рубашка, галстук «аскот», широкие, наложенные один на другой концы которого были сколоты красивой булавкой, и трость с серебряным набалдашником. На полу стоял чемодан. Никакого оружия. Ничего, что могло бы охарактеризовать личность владельца или его профессию, кроме того, что он был богат.
Бренч потянулся за виски, купленным в вестибюле. Сделав приличный глоток, он стал думать, как получить необходимую информацию.
– Я сам только что вернулся из Денвера.
– Хороший город. Я стараюсь каждое лето туда съездить.
– Давно там не были?
–
Бренч попивал виски и рассматривал картину, изображавшую обнаженную красавицу с оливковой кожей и темными волосами, полулежащую на атласных подушках кушетки; на коленях у девушки провокационно устроился щенок. Нарисованная красавица напоминала Бренчу Юджинию. Молодая, нежная, соблазнительная. Однако обнаженная девушка на картине выглядела покорной. Юджиния Ли-Уиттингтон никогда не будет такой. Чтобы оказаться с ней в постели, придется одержать победу в битве характеров. И так во всем, что имело к ней отношение. Вызов, стоящий того, чтобы его принять. Тут Макколи мысленно обругал себя за то, что отвлекся. Он хотел было спросить у испанца, как того зовут, но вдруг отворилась дверь черного хода.
Бренч занимал последнюю, а значит, ближайшую к черному ходу лохань. Он вздрогнул, когда холодный воздух каньона вслед за мальчиком-слугой, которого не было какое-то время, ворвался в помещение.
Какой-то мужчина в одном лишь полотенце на бедрах, брившийся в дальнем конце комнаты, потребовал воды для ополаскивания. Мальчик в полукомбинезоне поспешил к клиенту со смешанным выражением страха и возбуждения на лице, оставив дверь открытой.
Следом вошел парень постарше, в мешковатых брюках, слишком большой для него куртке и низко надвинутой на глаза шляпе. Бренч прищурился. В этом юноше было что-то смутно знакомое. Краем глаза Макколи заметил, как парень отодвинул полу куртки, под которой обнаружился ремень с кобурой. Дрожащие пальцы вытащили револьвер, и у Бренча чуть не перехватило дыхание. Это был несамовзводный «старр» сорок четвертого калибра.
Бренч сдвинул руки под водой, чтобы прикрыться.
– Черт побери, Юджиния, какого дьявола ты здесь делаешь?
Взгляд молодой женщины метнулся к нему, щеки приобрели здоровый розовый цвет, но голос остался спокойным.
– Я делаю то, ради чего приехала в Юту.
Мальчик в полукомбинезоне мигом оказался рядом с Дженной.
– Нужно спешить, мэм. Меня точно уволят, если поймут, что вы женщина.
Но было уже поздно – все без исключения мужчины в комнате вытаращились на нее.
– Как ты назвал этого парня? Юджиния?
– Разве это не женское имя?
– Боже правый, да ведь это женщина!
Юджиния не стала изменять голос. Она подняла «старр», чтобы его увидели все.
– Соблюдайте спокойствие, джентльмены. И пожалуйста, не вставайте. – Повернувшись к мальчику, она спросила: – Который из них, Билли?
Билли не мог оторвать огромных, как пончики, глаз от револьвера в руках Дженны.
– Вы собираетесь застрелить его, мэм?
– Нет, если он не станет делать глупостей. Который?
У Бренча самого чуть глаза на лоб не полезли, когда мальчик указал на ближайшую к нему лохань. Испанец пожал плечами.
– Ах, эти
– Повернись спиной и встань на ноги, – приказала Дженна, наведя «старр» на грудь мужчины.
В ответ прозвучал его мягкий баритон:
– Всегда рад сделать даме приятное.
Испанец поднялся из ванны, словно золотой морской бог: вода хлынула по широкой спине к упругим круглым ягодицам, подпорченным трехдюймовым шрамом.
– Господе Иисусе! – пробормотал Бренч.
Бренч вскочил на ноги, расплескав воду по полу. Он отмахнулся от голоса Юджинии, заглушившего яростный рев в его голове. Но отмахнуться от грянувшего в потолок выстрела он не смог.
– Сядь, Макколи.
Ногти молодой женщины оцарапали предплечье Бренча, когда она отдернула его от Мендозы. Подняв руки, будто собираясь задушить Мендозу, Макколи резко повернулся к Юджинии. Она отпрянула, потрясенная и напуганная гневом, исказившим его лицо. Но в следующую секунду навела «старр» на грудь Бренча и еще раз крикнула:
– Сядь!
– Нет, черт побери, этот ублюдок…
– Я продырявлю руку, которой ты обычно стреляешь, Макколи.
Бренч знал, что Юджиния на это способна. В Эхо-Каньоне она весьма наглядно продемонстрировала умение обращаться с револьвером. Целую минуту они молча сверлили друг друга взглядами. Огромные руки Макколи были сжаты в кулаки, а зеленые глаза излучали такой ледяной холод, что могли заморозить горячую воду в лохани; Юджиния же стояла, упрямо выпятив подбородок, а в ее дымчато-голубых глазах плясали огоньки. Вокруг них сгустилась такая тишина, что потрескивание дров в печи казалось ревом гейзера.
Дженна лаконично спросила у Мендозы, где тот оставил лошадь, и послала мальчика привести животное.
