спутников.
Дорога пошла вниз, и вскоре они оказались у странного одинокого строения, стоявшего столь близко к кромке воды, что казалось, его может смыть любая волна. Окна были темны, и дом казался необитаемым. Однако это не смутило спутников Эллены, ибо, остановив лошадей, они стали громкими криками оповещать о своем приезде. Эллена тем временем постаралась в сумерках разглядеть этот странный дом. Он был очень стар и необычной постройки, но никак не напоминал хижину крестьянина или рыбака.
Его высокие стены из грубо отесанного мрамора с башенками по углам и низким скатом крыши сильно пострадали от времени и непогоды. Он был обнесен оградой, местами разрушенной, одна половина ворот рухнула так давно, что ее почти не было видно из-за густо разросшихся сорных трав, другая едва держалась на проржавевших петлях, и ее немилосердно трепал ветер.
Крики наконец возымели действие, в ответ из дома раздался хриплый голос хозяина, дверь медленно отворилась, и Эллена увидела лицо, на котором отложили печать все испытания и грехи человеческие. Эллена в испуге отшатнулась. Свет фонаря в руках этого человека лишь еще больше подчеркивал голодное измождение и озлобленную одичалость его лица и взгляда. Девушка никогда еще не видела такого странного смешения страдания и злобы и почти как зачарованная смотрела на этого человека, на мгновение забыв о грозящей ей опасности.
У нее не было сомнений в том, что он не является владельцем этого дома, И дикая мысль мелькнула в голове, что это слуга какого-нибудь из сообщников маркизы.
Они прошли в дом через совершенно пустой мрачный холл; он был достаточно просторен, и потолок его уходил под самую крышу. Из холла шли двери наверх и в другие помещения.
Гости и хозяин обменивались приветствиями, похожими на бормотание, и хозяин, которого они называли Спалатро, провел их в комнату, видимо служившую ему спальней, потому что на полу лежал матрас. Другой мебели, кроме стола и двух или трех полусломанных стульев, в комнате не было. Нахмурившись, хозяин исподлобья окинул взглядом Эллену, а затем переглянулся с ее спутниками. Наконец он предложил всем сесть, а сам, объяснив, что ему надо приготовить рыбу на ужин, вышел. Итак, он все же оказался хозяином дома, поняла Эллена, и ее охватили совсем недобрые предчувствия, когда ее сопровождающие вскоре сказали ей, что ее путешествие окончено. Она едва удержалась от полного отчаяния и паники. Следовательно, ее сознательно привезли сюда, в этот заброшенный дом на диком безлюдном берегу, чтобы отдать ее на милость отъявленному бандиту и негодяю. Гордыня и злая воля маркизы восторжествовали. У бедной девушки подкосились ноги, и она без чувств упала на пол.
Когда она пришла в себя и увидела склонившихся над нею своих спутников и хозяина дома, ее первой мыслью было просить их о сострадании, но опасения, что этим она выдаст свои подозрения, остановили ее. Поэтому, сославшись на сильную усталость, она попросила отвести ее в предназначенную ей комнату. Ее стражи переглянулись в нерешительности, а затем предложили ей сначала разделить с ними ужин, который сейчас будет готов. Эллена как можно любезней отказалась от ужина, и им ничего не оставалось, как выполнить ее просьбу. Спалатро, взяв лампу, провел ее через холл на верхний этаж, где открыл дверь небольшой комнаты.
— Где же постель? — недоуменно промолвила Эллена, окинув взглядом пустую комнату.
— Там, на полу, — нелюбезно сказал Спалатро, указывая на матрас на полу, над которым висели остатки истлевшего полога. — Если вам нужна лампа, я оставлю ее на несколько минут, а потом зайду за ней.
— Неужели вы хотите, чтобы я провела ночь в полной темноте? — жалобно и испуганно воскликнула Эллена.
— Оставить вам лампу? Да вы еще дом сожжете, — недовольно проворчал Спалатро.
Как ни молила его Эллена, убеждая, что с лампой ей будет не так страшно, он был непреклонен, но вдруг, как-то странно посмотрев на нее, спросил:
— Не так страшно, говорите? Вы сами не знаете, о чем меня просите.
— Что вы хотите сказать? — в отчаянии воскликнула девушка. — Скажите, умоляю вас!
Спалатро от неожиданности даже отступил назад, глядя на нее с явным изумлением.
— Будьте милосердны, — не выдержав, взмолилась Эллена. — Я беззащитна, я нуждаюсь в помощи…
— Чего вы опасаетесь, синьорина? — наконец придя в себя, спросил Спалатро, а затем быстро добавил: — Разве то, что я лишу вас лампы, так уж немилосердно?
Эллена, снова испугавшись, что лишним словом может выдать себя, заявила, что сочла бы милосердным поступком, если бы он не лишал ее света ночью. Она удручена, боится спать в незнакомом месте, и свет лампы помог бы ей успокоиться.
— Нам здесь непонятны ваши капризы, к тому же лампа в доме одна, а у нас еще много дел. Мои гости сидят в потемках и дожидаются, когда я вернусь. Ладно, оставляю вам лампу на пару минут, но не более.
Эллена вынуждена была согласиться. Когда Спалатро вышел, она услышала, как загремел задвигаемый засов. Она была здесь пленницей.
Эллена потратила эти драгоценные минуты на осмотр комнаты, чтобы выяснить, нет ли какой-нибудь возможности выбраться отсюда. Единственное окно было забрано решеткой, дверь прочно закрывалась снаружи на засов — все принятые хозяином предосторожности говорили о недобрых намерениях хозяев по отношению к гостям, попадавшим в эту комнату.
Проверив прочность решеток на окне и напрасно поискав на двери какую-нибудь задвижку, позволяющую запереть дверь изнутри, Эллена убедилась, что выбраться отсюда собственными силами не представляется возможным, и, поставив между собой и дверью лампу, стала ждать. Через несколько минут Спалатро вернулся и принес ей стакан кислого вина и кусок хлеба. Эллена не сочла возможным отказаться, видя такое к себе внимание.
Когда Спалатро ушел, он снова запер дверь. Оставшись одна, девушка, чтобы успокоиться, принялась молиться. Молитва принесла ей некоторое успокоение, однако она не решилась лечь спать, памятуя о том, что ее дверь в любую минуту может быть открыта. Эллена приняла решение бодрствовать всю ночь. Усевшись на матрасе, в полной темноте и одиночестве, она вскоре предалась тревожным воспоминаниям о том, что произошло в этот последний день ее путешествия. Странное поведение ее спутников, их непонятные слова о конце путешествия и то, что ее теперь заперли в этой комнате, невольно заставили ее опасаться, что же будет с ней дальше. Едва ли маркиза ди Вивальди намеревалась поселить ее здесь навсегда. Проще было бы снова отправить ее в монастырь. У Эллены уже составилось какое-то представление о решительном и недобром характере маркизы, а вид этого дома и его хозяин, к тому же полное отсутствие женской прислуги заставляли девушку подозревать худшее. Ужас охватил ее. Как часто в эти два дня, испытывая страх, она мысленно обращалась к Винченцо, молила его спасти ее! Неужели их разлучили навсегда?
Она отказывалась верить, что его отдадут в руки инквизиции. Все, что произошло с ней, говорило о том, что ее пленение не имеет отношения к инквизиции. Просто маркиза устроила арест Винченцо для того, чтобы задержать его, пока она упрячет Эллену в надежное место, где он никогда ее не найдет. Винченцо потом, наверное, отправили куда-нибудь в далекое семейное поместье, где его продержат до тех пор, пока не решится судьба Эллены. Потом он вернется домой, а единственной жертвой будет она. Это печальное заключение отнюдь не могло облегчить ее тревожное состояние.
Гости внизу засиделись допоздна. До Эллены временами, когда утихал шум прибоя, доносились их голоса, и каждый раз, когда скрипела дверь, она пугалась, что они придут за ней.
Наконец в доме воцарилась полная тишина, видимо, они ушли или легли спать. Однако сомнения не покидали Эллену. Прислушавшись, она вдруг услышала шаги на лестнице и шепот, словно кто-то о чем-то договаривался. Слов она не разобрала, но одна фраза все же долетела до нее. Она была произнесена громче и, видимо, вслед тому, кто уходил, ибо были слышны шаги человека, спускающегося в холл.
— Ты найдешь его на столе в моем кушаке. Поторопись.
Вскоре тот, кто уходил, вернулся, и шепот переговаривающихся людей возобновился. Эллена явственно расслышала фразу:
— Она спит.
Послышались шаги на лестнице, и, видимо, тот, кто произнес последние слова, спустился в
