несомненной смелости добавлялась безрассудность. Она не видела границ опасности, и ее израненное тело служило тому подтверждением. Али было больно смотреть на Бо – точно так же, как на Сэмми. Она направилась к выходу из раздевалки. – Я буду в процедурном кабинете через минуту.
– Послушай, Али…
Али даже не остановилась, чтобы выслушать оправдания. Все эти объяснения она уже знала наизусть.
– Черт, черт, черт! – выругалась Бо, натянув через голову рубашку и спустив вниз штаны. Ей пришлось сесть, чтобы снять их. Ее до сих пор трясло. Твою мать! Бо ненавидела, когда кто-то видел ее в таком виде, слабую, беззащитную. Еще хуже было то, что в таком жалком состоянии ее увидела именно Али, женщина, на которую Бо так хотелось произвести впечатление. Это было унизительно. И Али увидела все. Все, что Бо так тщательно старалась скрыть. Бо бросила взгляд на закрытую дверь раздевалки. Она могла выйти из травматологии, сесть в служебную машину и укатить, прежде чем кто-либо заметил бы ее уход. Если Бобби не ждал ее в машине, то ему же хуже, пусть едет на станцию своим ходом. Наверняка, он и отправил Али на ее поиски, больше некому. Бо даже подумала, что Бобби мог послать Али и раздевалку специально, чтобы поскорее выиграть их дурацкое пари.
С третьей попытки, ей все-таки, удалось завязать штаны. Пальцы Бо сильно дрожали, она была в полном раздрае. Еще бы, Али пришлось практически раздеть ее. Бо чуть ли не застеснялась, когда Али расстегивала ей брюки. Слабые ноги едва держали ее. Ее собственное тело отказывалось повиноваться. И то, что у нее дрожали бедра, а низ живота окатывало жаром, в то время, когда все остальное тело оставалось холодным, не имело ни малейшего отношения к тому, как Али склонила голову, аккуратно расстегивая ее ширинку, и темные волосы коснулись ее лица. У Бо снова напрягся живот, стоило ей только представить, как эти губы и пальцы ласкают ее тело. Отголоски удовольствия снова пронзили ее, и Бо выругалась. Так, ей просто нужно время, чтобы собраться. Она прикинула варианты.
Если она улизнет без осмотра. Али может позвонить к ней на станцию. Но может ведь и не позвонить. Али знала, что Бо подготовленный профессионал. Может, она поверит ей на слово и согласится, что с ней правда все не так плохо. Хотя, маловероятно. Очевидно, что Али Торво из тех. кто играет по правилам. И, пока Бо не видела ничего, позволяющего предположить, что хирург позволит кому-либо эти правила нарушить. В то же время, Бо была не против рискнуть. Она поступала так всю свою сознательную жизнь. Итак. Али разозлится на нее. Но это будет далеко не первая женщина, которая выйдет из себя из-за того, что Бо не сделала так, как та того хотела. У нее не получалось быть послушной, что поделать. Она постоянно ходила по краю, жила на грани, а в подобных условиях учитываются лишь смелость и воля.
Бо свернула свою мокрую одежду и надела ботинки на босу ногу. Она уже дошла до двери, и вдруг ей вспомнилось, как, сильная и нежная, рука Али обвилась вокруг нее так, как может обнять лишь рука женщины. Тело Али, когда Бо опиралась на него, согрело ее, и это тепло проникло ей под кожу. Али позаботилась о ней, а Бо уже очень давно никому не позволяла этого делать, да и не хотела этого, в принципе. Ее слабость и так обошлась ей слишком дорого. Бо взялась за дверную ручку. Она знала, что совершает ошибку, но ничего не могла с собой поделать.
Выйдя из раздевалки, Али остановилась в нерешительности, борясь с желанием прижать к лицу ладони. Она чувствовала себя не в своей тарелке и не хотела, чтобы это бросилось в глаза ее коллегам. И что такого было в этой Бо Кросс, что так выбило ее из колеи? Да, она была привлекательна, вне всякого сомнения. Ну, хорошо, гораздо больше, чем просто привлекательна. Фантастически красива. И сексуальна. Здесь уж не поспоришь. Но Али, которой было за тридцать, перевидала достаточно сексуально- привлекательных женщин. Впрочем, не так много, таких самоуверенных и действующих на нервы, как Бо Кросс. Ей просто не надо забывать об этих «достоинствах» Бо, и с ней все будет в порядке. Но, боже, она выглядела такой одинокой, когда сидела, съежившись на полу. Али заставила себя сосредоточиться на том, что ей нужно было сделать. С чувствами она разберется позже, они могут и подождать. Состояние обоих пострадавших стабилизировалось. Медсестры готовили женщину к перевозке на томографию. Джефф и Тони советовались с нейрохирургом-ординатором. Укутанный электро-одеялами мальчик, похоже, начинал приходить в себя. Парамедик, на именном жетоне которого было написано «Сайзмор» ушел.
– Триш, – позвала Али и вытащила из картонной коробки, которую Триш поставила на стол, два стаканчика с кофе. – Я стащу еще один кофе. Скажи Тони, что я буду должна ему один.
– Конечно, без проблем, – ответила Триш, не отрываясь от каких-то форм, таблиц и лабораторных анализов, которые она сортировала с ловкостью опытного администратора.
– Я буду в два.
Триш все же оторвалась от своего занятия и вопросительно выгнула бровь. – У нас есть еще какой-то пациент, о котором мне ничего неизвестно?
– Неофициально.
– Круто. – Триш отпила напиток из своего стаканчика и вернулась к бумажкам.
Взяв кофе, Али дошла до задернутой шторы процедурного кабинета и вдруг замешкалась. Мысленно она прикинула шансы и решила, что Бо там нет. Али осторожно проскользнула за штору и обнаружила, что ошибалась. Бо сидела на краешке каталки, вцепившись в нее с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Ты в порядке? – спросила Али.
– Да. – Проговорила Бо. Пот заливал ей глаза. Всего несколько минут назад она умирала от холода, а теперь, ее сердце билось словно бешеное, а в груди все горело. Бо знала, что происходит. Ей хотелось поскорее убраться из этого стерильного, безликого места, в котором она ничего не значила. Была никем. Беспомощной и бессильной.
Али поставила стаканчики с кофе на каталку из нержавеющей стали и открыла верхний ящик. Достав цифровой градусник, она приставила его ко рту Бо.
– Открывай.
Бо скривилась, но послушалась. Али держала градусник одной рукой, ее пальцы находились в нескольких миллиметрах ото рта девушки. Синева уже сошла с губ Бо, и теперь они были ярко-красными, слегка припухшими, полными и чувственными. Али впилась взглядом в градусник и, не мигая, смотрела на цифры на экранчике. Когда термометр пропищал. Али хмуро посмотрела на Бо.
– Всего 35. – Она быстро отложила градусник в сторону и надела на бицепс Бо манжету, чтобы измерить давление. При этом Али старалась не рассматривать ни выпуклый бицепс, ни маленький жезл Меркурия, симметрично обвитый двумя змеями и завершенный парой крылышек, вытатуированный у Бо на плече. – Семьдесят на сорок. Тебе следовало бы занять место на одном из столов в приемном покое, а не помогать мне.
Али знала, что ее голос прозвучал сердито. Она и впрямь разозлилась. От подобного переохлаждения могли с легкостью пострадать сердце и сосуды. Неудивительно, что Бо потеряла сознание в раздевалке. Могло быть и хуже. Али злилась на себя за то, что не увидела, в каком Бо состоянии, не заметила, что один из сотрудников экстренной службы тоже пострадал.
Бо выставила подбородок. Она не нуждалась в нотациях. Еще меньше ей было нужно, чтобы кто-то указывал ей, как работать, и обозначал границы. Особенно Али Торво. – Если вы не заметили, мне было, чем заняться, – сказала Бо.
– Ошибаетесь, пожарный Кросс. Ваши обязанности закончились, как только вы пересекли порог моего приемного отделения. Так что, после этого вам уже ничем не нужно было заниматься, разве что убедиться, что вы сами не пострадали.
Бо оттолкнулась от каталки и приземлилась на пол так близко от Али, что они оказались нос к носу. – Я вам не просто санитар-носильщик.
Али показалось, что она по-настоящему увидела искры, в глазах Бо. У Бо были невероятные глаза. И такое же потрясающее самолюбие в придачу. – Я знаю. Но подвергать безрассудной опасности даже вашу
