ней стояла Сакс. Она прибивала кусок фанеры к стене.
— Сакс? — позвала Джуд.
Не оборачиваясь, Сакс так и застыла с молотком в руке. Левым предплечьем она прижимала фанеру, между большим и указательным пальцем у нее был зажат длинный гвоздь. Уже сам голос Джуд, такой глубокий и чистый, показался ей настоящей лаской.
— Тут ураганом окно выбило. Вот заделываю его, пока не закажу новое.
— Тебе помочь?
— Нет, не надо, — медленно ответила Сакс. Она забила гвоздь, который держала в руке, и аккуратно положила инструменты на деревянную скамейку справа от нее. Наконец она повернулась к Джуд с настороженным выражением лица.
— Как ты нашла это место?
— Я хорошо ориентируюсь в пространстве. Стоит мне лишь раз побывать где-то, как потом я могу проследить этот маршрут по карте.
— Понятно. — Сакс оперлась бедрами о край стола стоявшего позади нее, и засунула руки в карманы. — Наверное, поэтому ты так отлично играешь в шахматы. Ты можешь предугадать дальнейшие ходы, разок взглянув на расположение фигур на доске.
— Да, похоже у меня очень сильно развиты зрительные пути, — согласилась Джуд. — Возможно, поэтому мне так нравится снимать фильмы.
— Ты потрясающая женщина… во многих смыслах, — мягко сказала Сакс, словно говоря это себе. Потом она пристально посмотрела на гостью. — Итак, что же привело тебя сюда?
— Мы не закончили разговор сегодня утром, — ровным голосом начала Джуд и направилась к Сакс, стараясь не напороться на открытый ящик с инструментами и груду досок, лежавшую на полу. Она надеялась, что голос у нее звучит гораздо тверже, чем она себя чувствовала, потому что она была абсолютно не уверенна в том, что ей здесь рады, а по выражению лица Сакс, как обычно, было трудно что- либо понять.
— И о чем мы говорили? — Сакс показалось, что в сарае становится теплее. Или это ей вдруг стало жарко.
— Ты хотела пригласить меня на ланч, а я сказала, что не могу, и я до сих пор не объяснила почему.
— Тебе не нужно ничего объяснять. — Сакс постаралась, что бы ее голос не дрогнул, ибо Джуд уже была совсем рядом, и ей было трудно сохранять ясность мысли. Вообще-то ей
— Ты прекрасно знаешь, что заставила меня почувствовать, — рявкнула Джуд, терпение у нее лопнуло. — Даже если бы мы не переспали однажды ночью, а потом чуть не повторили это снова — между прочим, одетыми на крыше, где кто угодно мог наткнуться на нас — я бы все равно хотела, чтобы ты знала, почему я отказалась.
— Джуд, а ты не думала, что, возможно, я не хочу об этом знать? — устало спросила Сакс. — Я все еще думаю, что перестану хотеть дотронуться до тебя каждый раз, когда тебя вижу, но я не перестаю. Я по-прежнему надеюсь, что перестану думать о тебе, даже когда мы не вместе, но у меня не выходит. Я все еще хочу перестать мечтать о тебе каждую ночь, но я не могу остановиться. Так, может, ты теперь поймешь, что мне не хотелось ничего слышать о твоей подруге.
Какое-то мгновение Джуд не знала, что на это сказать. Наконец, она нашлась и спросила:
— Почему ты ничего не сказала той ночью, когда мы переспали? Я бы тебе рассказала, что встречаюсь кое с кем, но при этом — господи, не знаю, как и сказать! — у меня нет никаких обязательств.
— Потому что я не думала, насколько мне хотелось провести такую ночь с тобой, пока мы не провели ее вместе, — отрезала Сакс. Она вытащила руки из карманов и прижала к телу. — А потом я так… испугалась, что уже не знала наверняка, хочу ли повторения.
У Джуд скрутило живот при мысли о том возможно, лишь ей одной хочется, чтобы они виделись дальше. Но если и так, то ей нужно было знать, иначе она сойдет с ума.
— Но почему? Почему это пугает тебя?
— Потому что ты заставляешь меня забыть про все на свете, — хриплым шепотом сказала Сакс. — Рядом с тобой забываю, где нахожусь, забываю про осторожность и помню лишь тепло твоего тела и как… — Дрожащей рукой Сакс провела по лицу и посмотрела мимо Джуд, о чем-то вспоминая. — Я так много всего чувствую благодаря тебе.
— Но это же не плохо, разве нет? — Джуд взяла Сакс за руку и переплела свои пальцы с ее. Она подошла к Сакс так близко, что их бедра слегка касались. — Ты точно так же действуешь на меня. Когда ты близко или мы лежим в постели, я чувствую, что я здесь и сейчас, вся целиком. Я перестаю делать что-то автоматически и наблюдать за собой со стороны, рядом с тобой я чувствую себя собой. Всей душой чувствую. И мне это нравится.
— Я боюсь своих чувств, — в отчаянии сказала Сакс. Не будь позади нее верстака, она бы сделала шаг назад, потому что от близости тела Джуд у нее вскипела кровь. Она теряла способность рассуждать здраво и сохранять самоконтроль.
— Чего ты боишься?
— Я столько сил угрохала на то, чтобы сделать свою жизнь предсказуемой и упорядоченной. Все идет лучше, когда я не поддаюсь эмоциям. Тогда я держу все под контролем. А с тобой все превращается в какое-то безумие — нет, это я теряю разум из-за тебя.
Джуд пристально посмотрела на Сакс, начиная подозревать, что та говорит о чем-то более серьезном, чем даже то, что происходило между ними. Сакс дрожала всем телом. Джуд никогда не видела ее такой, в каком бы напряжении она ни была, какой бы уставшей или загнанной.
— Расскажи мне, почему ты боишься, — очень мягко попросила она.
— Господи, ты самая настойчивая женщина из всех, что мне встречались! — Сакс рассмеялась несколько неуверенно. Она не могла увильнуть от этого разговора и не могла солгать.
Не придумав ничего другого, она сделала глубокий вдох и стала рассказывать.
— Ты знаешь, кто такой Бенджамин Уэст?
— Ух… — Джуд запнулась, не ожидав такого вопроса. — Ты про West Enterprises? Это международный торговый консорциум, входит в список Fortune 500?
— Да.
— Тогда знаю. То есть это известная личность.
— Это мой отец.
Джуд почувствовала себя в полном замешательстве и в упор посмотрела на Сакс.
— Я не совсем понимаю.
— Мое полное имя — Сакстон Синклер Уэст. Синклер — это девичья фамилия моей матери и настоящая фамилия Мэдди.
— Точно, Лейн — это же ее сценический псевдоним, да? — пробормотала Джуд, стараясь хотя бы что-нибудь понять после резкого поворота в их разговоре.
— Да, но она им пользуется уже много лет, даже в личной жизни, поэтому все думают, что это ее фамилия и есть. Я уверена, что большинство людей уже забыли, что когда-то она звалась Мадлен Синклер.
— Постой, значит, ты носишь фамилию своей матери, но почему?
— Потому что ее изменили в паспорте, когда Мэдди стала моим опекуном. Мне тогда было пятнадцать лет. — Сакс сглотнула. Говорить об этом оказалось труднее, чем она думала. Она никому не рассказывала об этом прежде.
Джуд лихорадочно пыталась вспомнить все, что ей было известно о семье Уэст. Насколько она знала, Бенджамин Уэст был еще жив, но, кажется, в тех статьях, которые читала Джуд, про его детей ничего не говорилось.
— Когда Мэдди стала твоим опекуном, она ушла из кино, так?
