внимательно наблюдая за реакцией девушки, подтянул это грациозное изделие природы к губам и стал нежно целовать. По телу девушки вновь начала разливаться истома.
— Может, это прозвучит выспренне, но я скажу: ты великолепна от кончиков пальцев ноги до самой макушки.
Его слова были искренними, и это удвоило ощущения Гизелы. Теперь Вилли лежал навзничь, и она положила голову на его широкую грудь.
— Мне кажется, что я...
Он не дал ей завершить фразу.
— Я могу себе представить твои мысли, но хочу дать совет. Не напрягай себя раздумьями о том, не поспешила ли ты, не является ли наша связь случайной и несерьезной, и тому подобной чепухой. Это была та ситуация, о которой говорят «чему быть, того не миновать». Во всяком случае, я себя ни в малейшей мере не ощущаю случайным, разовым партнером.
— Правда?
— Правда. Более того, открою небольшой секрет. Я очень требователен в любви и интимных ощущениях. И если чувствую, что появляется какая-то фальшь, какая-то искусственность с одной или обеих сторон, то оцениваю такую ситуацию как несчастный случай. Уверяю тебя, сейчас у меня подобные мысли и не мелькали.
— Значит... — Девушка резко прервала мысль, которую хотела высказать, и замолкла. Вилли смотрел ей в лицо, и Гизела заметила, что его обычные хладнокровие и выдержка куда-то испаряются. Она собралась с духом и продолжила свое признание: — Вот что я хочу тебе сказать. Я схожу с ума из-за тебя. Мысль о том, что кто-то или что-то может отобрать тебя у меня, режет мою душу словно ножом. Но я человек трезвомыслящий, бояться за меня не надо. Я сумею все преодолеть...
Она ощутила его ищущие губы на своих, и вздрогнула. Нахлынули только что пережитые в любовном бою ощущения. Отстранившись, он взял ее личико в свои большие теплые ладони и произнес фразу, которая ее удивила. Точнее, девушка не поняла, что он хотел вложить в свои слова.
— Знаешь, ты оказалась совершенно не такой, какой я тебя себе представлял!
Вилли покачал головой, как бы укоряя себя за недальновидность и неумение правильно понять другого человека. Гизела поднялась на колени и прильнула к нему так, что ее голые груди прижались к его телу. Он взволнованно вздохнул, и эти соблазнительные розовые холмики вздрогнули.
— Ты, наверное, подумал, что я хулиганка или, того хуже, имею криминальные наклонности, когда увидел, как я каблуком пробила шину тому подонку! Но, поверь мне, я не каждый день совершаю такие предосудительные поступки.
В его глазах мелькнуло что-то, заставившее ее насторожиться. У нее создалось впечатление, что он знал о ней нечто неблаговидное задолго до их встречи. Во всяком случае, знал ее в лицо. Ничего удивительного, успокоила себя девушка. Сколько раз мои фотографии появлялись в газетах, а в выпусках новостей телекомпании крутили мои интервью. Потом, обращаясь к Вилли, она спросила нарочито безразличным тоном:
— Похоже, еще до встречи со мной ты знал о несчастье моей семьи, о деле отца и... обо мне?
Гизелу поразил тот факт, что она не подумала обо всем этом раньше. Откинувшись, девушка села, поджав под себя ноги.
— Да, я знал о тебе все задолго до нашей встречи, Гизела.
— Тогда почему не сказал мне этого раньше? Наверное, по доброте душевной не хотел меня в очередной раз травмировать?
— Нет, никакой доброты душевной с моей стороны не было. Более того, узнав из прессы много гадостей о тебе, я отнесся к этому, как обычный человек с улицы... Может быть, даже хуже. Представь себе, как неуютно мне было в эти дни на том пьедестале, куда ты меня поместила. — В его голосе была такая теплота, что Гизела вздрогнула и была готова разреветься.
— Ты мне нужен не на пьедестале, а в моей постели.
Он даже не улыбнулся в ответ на это признание и продолжил свою исповедь.
— Теперь меня от любого другого с улицы отличает важная вещь. Я знаю, какой человек настоящая, а не придуманная журналистами девушка по имени Гизела Дорман.
— Не нужно бичевать себя, Вилли. Все мы, в том числе и я, имеем сходную слабость. С детства привыкли верить той лжи или умело препарированной полуправде, которая появляется в прессе.
Вилли думал о чем-то другом. Потом, вернувшись на землю, твердо сказал:
— Да поможет тебе Бог перенести все несчастья, в том числе и новое — мою любовь. Я, кажется, влюбился в настоящую Гизелу.
Девушка смертельно побледнела.
— Ты в своем уме, что ты такое говоришь? — пролепетала она. — Вилли не похож на человека, способного так шутить, стала успокаивать себя Гизела. Но... он и не выглядит счастливым, как положено человеку в таком состоянии.
Следующие слова Вилли заставили ее задуматься. Он говорил о том, что в жизни людей бывают случаи, которые не придумать самому изощренному писателю. Их ситуация — одна из подобных. Причем их положение, по его мнению, совершенно неравное. В его глазах было выражение, странно не соответствующее тому, что он говорил.
Настал ее черед оценить положение вещей на данный момент. Девушка говорила медленно, взвешивая слова, словно размышляла вслух. Прежде всего, по ее мнению, никакого неравенства между ними нет. Они равны, каждый из них имеет право на самостоятельные действия и не должен чувствовать угрызений совести в отношении другого, потому что они ничего друг другу не обещали.
— Я так устроена, — сказала Гизела, глядя ему прямо в глаза, — что обычно долго думаю, перед тем как что-то предпринять. Влюбиться, а значит, отдать свое сердце кому-то для меня, как я, во всяком случае, думала, дело очень серьезное, требующее все взвесить. Но вот это произошло. Значит, ты моя судьба, но не в том смысле, что обязан ответить мне взаимностью. Моя любовь к тебе — мое дело. Она есть и никому не подотчетна, кроме меня самой.
— Ты сейчас выглядишь как женщина-вамп и говоришь похоже.
— Я вамп? Увы, я просто слабая женщина, — честно призналась Гизела. — Да и что можно противопоставить мужчине с твоим телом и твоим обаянием, Вилли?
— Значит, ты просто слабая и к тому же сластолюбивая женщина? Что ж, я искал именно такую...
— Да, я слабая и сластолюбивая женщина. И хотела бы получить свое еще раз, — голосом с хрипотцой призналась Гизела.
— Нет, ты скажи человеческими словами, чего тебе хочется, женщина.
— Всего того, чего пожелаешь ты, — томным голосом сообщила она.
Больше слов не понадобилось. Началась их так быстро ставшая привычной любовная игра. В нее были включены тела, руки, губы. Осторожно обняв девушку за талию, Вилли положил ее навзничь. Наклонившись, стал целовать вдруг пересохшими губами. Ее теплая близость, ее волнующая плоть возбудили его быстрее и сильнее, чем он даже ожидал.
— Ты меня хочешь? — хрипло спросил Вилли.
Вместо ответа Гизела издала громкий страстный стон. Говорить она сейчас не могла. Да что там говорить, она словно разучилась дышать. А вот чувствовать она по-прежнему умела. Ей хотелось каждой клеточкой тела ощутить его плоть, вобрать его в себя. Растворить его в себе и раствориться самой. Их слияние должно быть полным и неразделимым. В этом цель ее существования, пребывания на земле.
Кончиками пальцев девушка ритмично в такт движениям соединившихся тел касалась его мышц. В момент экстаза он страстно выкрикнул ее имя и почувствовал, что она тоже достигла верха блаженства. Руки, обнимавшие его шею, ослабели. Опершись на локоть, он внимательно следил за тем, как приподнимаются и опускаются ее маленькие груди. Она лежала на спине с закрытыми глазами, из-под опущенных ресниц выступали слезинки. Никогда бы не подумал, признался себе Вилли, что любовь к кому-то может провоцировать слезы. А девушка действительно была готова заплакать — от неизведанных раньше чувств, таких острых и таких сладких.
— Тебе пора идти, дорогой...
