Сперва они сами были похожи на редкую, занесенную ветром ввысь стайку саранчи.
Потом снизу показалось, что аэропланы помутнели — это они выпускали тончайшим облаком порошок мышьяковых препаратов.
Облако начало садиться, и через несколько минут все окрестные поля с саранчой были покрыты непрерывной и тончайшей пленкой отравы.
Через четверть часа мертвая саранча лежала на земле — густо, как хвоя в сосновом лесу.
Начальник милиции подошел к своему радиоаппарату и известил летчиков о полном успехе операции.
— Рокамболь, — позвал он.
Медведя не было. Милиционер оглянулся.
Неподалеку на холмике каталась какая-то огромная масса — это был Рокамболь.
Он ревел, царапал когтями землю и кашлял кровью.
Несчастный медведь наелся отравленной саранчи.
Начальник подбежал к радио и, вытирая холодный пот, стал стучать:
— Настраивайтесь, слушайте семь, семь, семь… Пашка… Рокамболь отравился саранчой… Всем… ветеринара… в общегородском масштабе… четвертому участку милиции… организованно.
ГЛАВА 5
В которой рассказывается о бегстве наших друзей и о МЕХАНИКЕ БАРЖИ «Бунтующий Нил»
Несколько мгновений спустя село в другом конце уезда, в котором Пашка производил опись имущества неисправных плательщиков налога, увидало с изумлением: сборщик налогов бросился к мотоциклету и, забыв портфель, умчался.
Саранча трещала под шинами.
Сёла и столбы телеграфа мелькали, как волосы под гребнем. Густая толпа окружила подыхающего медведя.
— Отойдите, — прокричал матрос, подбегая к своему волосатому другу.
Голова медведя болталась в руках Пашки, словно плохо пришитая пуговица.
Искусственное дыхание не помогало, и только принесенная кем-то бутылка реквизированного коньяка несколько привела в себя медведя.
Он выпил и потянулся, нюхая воздух, к Пашке.
— Еще парочку, — обрадованно закричал матрос.
Медведь пил и сопел. Хмель медленно овладевал его косматой головой.
Толпа обступила его, с трудом отгоняя яростно лающих деревенских собак.
Вдруг одна из них, прорвавшись сквозь строй милиционеров, укусила медведя за ляжку.
Рокамболь взвыл и бросился в драку. Через несколько секунд все кругом опустело, и только несколько измятых милиционеров лежало на земле.
— Эх, Рокамболь, — произнес Пашка, — жизнь у меня с тобой хуже, чем у шарманщика. Придется нам опять рвать когти. — И, впихнув медведя в прицепную коляску, Словохотов с места дал мотоциклу самый быстрый ход.
Мотоцикл мчался по шоссе в три раза быстрее ласточки, но треск милицейского аэроплана свидетельствовал о том, что погоня приближается. Между тем уже виднелась река.
— Налево, за угол, — сказал Пашка, спуская в камыши мотоцикл.
Раздался треск ломающегося камыша, и утки поднялись со своих мест. Затем послышалось сопение и легкий гогот, с которым любят плавать матросы. это Пашка и Рокамболь плыли поперек течения к каравану, плывущему по средине реки.
Передняя баржа была снабжена небольшим двигателем и играла роль буксира. Вода бурлила за обрубленной кормой баржи, и, может быть, поэтому товарищ Евгений Сарнов, матрос-водолив и механик каравана, звал переднюю баржу «Бунтующий Нил». Он же с рулевым на задней барже составлял всю команду каравана.
Теперь разрешите сказать несколько слов о товарище Сарнове.
Этот товарищ был молод и самоуверен, и единственная неудача его жизни — был роман с одной ученицей Химической школы. Имя этой женщины было Наташа. Сейчас она уехала на Новую Землю. Сарнов каждое утро посылал ей по радио горячие признания в любви, а она ему отвечала рассуждениями о добыче слюды, значении теплых течений и горячими похвалами своему инженеру — англичанину. От этих похвал Сарнову становилось холодно.
Вы можете понять теперь, что настроение команды баржи «Бунтующий Нил» было неважное. Сарнов не мог читать, и ничто на берегу его не интересовало. Может быть, этим объясняется то, что наши беглецы удачно влезли в заднюю баржу. Баржа была наполнена арбузами.
— Жри! — сказал Пашка милостиво Рокамболю.
Медведь начал жевать арбуз. В этот момент Сарнов получил радио, которое взволновало даже его тихую, от несчастной любви, душу.
«Слушайте… слушайте… всем… всем… Бежал опасный преступник… Нападение на милицию… Белобрысый матрос… На подбородке шрам… Сопровождает медведь… След теряется по направлению Волги… У камышей… Проходящим караванам судов, баржам и командам произвести обыск».
Сарнов осмотрел револьвер и дал сигнал рулевому задней баржи.
— У вас тихо?
— Тихо, — ответил голос.
И караван продолжал свой путь. В это время было действительно тихо, потому что рулевой лежал связанным, а Пашка Словохотов, скрутивший его, угощал теперь пленника ломтиками арбуза.
— История, — говорил он. — Влез я с Рокамболем в уголовщину. Нужно теперь в Ленинград ехать. Там есть своя братва — поручатся. А не то угодили мы шестью ногами прямо в контрреволюцию.
— У вас спокойно? — опять закричал голос Сарнова.
— Спокойно, — ответил Пашка.
— Не тот голос, — загремел механик и дал передней барже задний ход, для того чтобы заставить суда каравана сомкнуться и добраться самому таким образом до задней баржи.
— Адью, — закричал Пашка, бросаясь с медведем в воду.
Сарнов последовал за ним. Но счастье по-прежнему сопутствовало Словохотову, как приставшая собака.
У берега на длинных лыжах качался прекрасный гидроплан, очевидно только что спустившийся на воду.
Пашка не стал исследовать события, включил контакт — пропеллер заревел, и, подсаживая налету медведя, матрос взлетел, чиркнув лыжами воду, как стекло алмазом.
Сарнов оглянулся. Брошенный на произвол судьбы караван беспомощно вилял среди реки.
Сарнов вздохнул и пустился вплавь обратно к брошенной барже.
Через полчаса все радиостанции Союза получили подробное сообщение о побеге преступника, но самое подробное сообщение получила радиостанция Новой Земли. Оттуда мы и заимствовали материал для этой главы.
ГЛАВА 6
О Гамбурге, плавучих доках, Медхенштрассе, ИСПУГАННОМ ПРИЕЗЖЕМ ИЗ СССР и Гансе-Амалии Кюрре
Мы побывали уже с тобою в Лондоне, читатель, потом мы плыли с тобой в трюме парохода «Ботт», потом мы вернулись в Актюбинск и выяснили обстоятельства, которые принудили Павла Словохотова
