женщина. Ей сколько?
— Это важно?
— Да.
— Лет тридцать пять. Может, чуть меньше.
— Отлично. Хорошо, что команда состоит из людей, чей возраст такой же, что и у убийцы. — Баттен стал серьезным. — Вы еще не установили связь между этими женщинами?
— Возможно, — осторожно ответил Макалпин. — Но она не очевидна. Костелло печатает вам отчет. Думаю, что мы установили связь, но пока не вижу, как это может помочь следствию.
— С удовольствием почитаю. — Баттен внимательно изучал свои ногти. — А как вы сами?
— Почему об этом все спрашивают?
— Потому что это может вас засосать. «Когда вы заглядываете в пропасть, пропасть заглядывает в вас». Роберт Кесслер, тот самый, что изобрел термин «серийный убийца».
— А я думал, что первым это сказал Фридрих Ницше, — вежливо возразил Макалпин. — Но я могу ошибаться.
— Вы правы, — согласился Баттен, на которого это замечание произвело впечатление. Он решил отступить. — Я просмотрел все отчеты, не очень внимательно, но достаточно, чтобы строить гипотезы. Думаю, что связь между жертвами будет не очевидной, а скорее ассоциативной. Как только мы поймем, как он думает, мы его поймаем.
— На словах звучит просто.
— В теории — так оно и есть. Проблема заключается в том, что связь на самом деле может и не быть реальной, но она существует в голове убийцы. Кто писал этот отчет? Костелло? Тот же почерк. — Он перевернул страницу, чтобы увидеть подпись.
— Да, отчеты пишет она, я уже говорил.
— Очень интересно, особенно в отношении Элизабет-Джейн. Она полагается на интуицию?
— Больше, чем нужно.
— В смысле?
— Не важно. Толковая, имеет свое мнение. Так что насчет Костелло? — Макалпин занял оборонительную позицию.
— Я хотел с ней поговорить. Только и всего.
— Есть идеи?
— Сначала мне нужно с ней поговорить. Кое-что уточнить. — Баттен отложил отчет. — Мне нужна машина с водителем. Всего на несколько часов. Я хотел бы побывать на месте преступления.
— Дорога займет десять минут. Пешком.
— Так близко?
— Ближе не бывает. — Он показал сквозь стекло на карту. — На двух квадратных милях.
Раздался осторожный стук в дверь, и заглянула Костелло.
— На улице ожидает такси, чтобы отвезти вас в «Хилтон», доктор Баттен.
— А вы?..
— Если вы такой хороший психолог, могли бы сами догадаться, — улыбнулся Макалпин.
— Полагаю, сержант уголовной полиции Костелло, — сказал Баттен и протянул руку. Затем он галантно пропустил ее вперед и вышел.
Макалпин занял свое законное место в кресле и задумался, покачивая головой. Баттен провел в университете двенадцать лет, чтобы в конце концов пойти на поводу у женской интуиции. Неудивительно, что психологов не воспринимают всерьез. Пустая трата денег налогоплательщиков. Он посмотрел на компьютер и перевел взгляд на часы. Пора было заняться электронной почтой. Вместо этого он проверил обычную и полез в карман за конвертами, прихваченными из дома.
Кто-то постучал в стеклянную дверь в галерее. Хелена не обернулась, продолжая разговаривать со столяром на лестнице. Она раздраженно махнула рукой, но стук продолжался, и она повернулась, чтобы высказать все, что думает по этому поводу, но увидела мужа.
— Подождите! Послушайте, вы не могли бы пока опустить картину, а потом продолжим. — Она взяла ключи, а «Мой брат в Палестине» был осторожно спущен вниз, где картину подхватила ее помощница Фиона и аккуратно прислонила к стене. — Привет, — сказала Хелена, отпирая двойной замок. — Чем обязана такому неожиданному удовольствию?
— Привет, дорогая жена. — Он поцеловал ее и сразу направился к кабинету, быстро переступая через деревянные коробки и ящики с инструментами. — Выглядит здорово. Она вас загоняла? — по дороге бросил он Фионе, не дожидаясь ответа.
Фиона посмотрела на Хелену, которая в ответ только пожала плечами.
Макалпин вошел в кабинет и, улыбаясь, пропустил жену вперед. Потом с такой силой захлопнул дверь, что зазвенело стекло.
Она молча наблюдала, как он положил на стол письмо и подтолкнул к ней. Она узнала логотип клиники.
— Это — личное! Как ты мог его вскрыть?
— А когда ты собиралась мне рассказать? — спросил он тихим и спокойным голосом, взяв себя в руки. Он подошел к ней, и она невольно отступила. — Ты собиралась мне рассказать? Почему ты все держала в тайне?
— Я ничего не держала от тебя в тайне, — ответила она с вызовом. — Это просто письмо, информирующее о дате встречи. Посмотри сам.
— Встречи по какому вопросу?
— Ничего особенного, небольшое уплотнение, у женщин встречается сплошь и рядом, и…
— Тогда почему ты ничего не сказала? Что это? — Он побледнел.
— Алан, я знала, что ты запаникуешь, это действительно ерунда. — Она протянула ему руку, но он отстранился.
— Тогда почему ты тянешь? Почему не пойдешь прямо сейчас? Если там прием по графику, то обратимся к частнику.
— Алан, прекрати, — сказала она очень тихо. — Мне нужна передышка. — Она открыла дверь и крикнула: — Сейчас полтретьего — сходите пообедайте и через полчаса возвращайтесь. Тогда и закончим. — Потом закрыла дверь. — Мне действительно сейчас не до этого. У меня нет для этого сил. Я занята.
— Занята? — не выдержал он. — Вешаньем на стену этой чепухи в горошек? Чтобы на нее пялились?
— Для меня это представление новых художников, главное событие в жизни. Это моя проблема, и решать ее я буду по-своему. — Она наклонилась и указательным пальцем толкнула конверт к Макалпину. — Я организую выставку. Сейчас. И мне трудно стараться об этом не думать, если ты размахиваешь этим перед моим носом. Поэтому, пожалуйста, давай не будем. Я стараюсь сохранять спокойствие, и я знаю, что ты волнуешься, но мне все время напоминают о том, о чем я не хотела бы думать…
Он сделал шаг в сторону и оказался перед ней.
— Кто? Кто еще знает?
— Пока нечего знать.
— Кто?
— Дениз.
— А откуда она знает?
— Просто болтали, — вздохнула Хелена. — А она проболталась Терри. Ты бы видел их в субботу вечером — они смотрели так, будто я вот-вот сломаюсь. Ты же сам так и не появился, помнишь? А если бы ты знал, то вел бы себя не лучше. Как сейчас. Этот взгляд — «бедняжка Хелена!». Я могла бы сама стать здесь экспонатом. И тогда бы все могли любоваться одновременно. — Она дотронулась до его щеки. — Извини, Алан. Ты сам как?
— Не очень.
— Ну что ж, а я не буду волноваться! — Она сложила конверт и взяла сумку, намереваясь уйти. — И я
