дотащил ее до пункта назначения.
– И насколько она задержится?
Брент пожал плечами:
– Часов на двенадцать, может, восемнадцать, кто знает.
– Восемнадцать часов… «Комета»? Господи, такого еще не случалось!
– Раньше много чего не случалось, – сказал Брент с непривычной ноткой ужасной усталости в резком, уверенном голосе.
– В Нью-Йорке обвинят нас. Они переложат всю вину на нас!
Брент пожал плечами. Месяц назад он счел бы подобную несправедливость немыслимой; сегодня он был готов к этому.
– Считаю… – в отчаянии сказал Митчам, – считаю, что нам больше ничего не остается.
– Вот именно, Дэйв.
– О Господи! Почему это должно было случиться именно с нами?
– Кто такой Джон Галт?
В половине третьего ночи «Комета», приводимая в движение стареньким маневровым паровозом, остановилась на запасном пути станции Уинстон. Кип Чалмерс бросил недоверчиво-гневный взгляд на горстку прилепившихся к пустынному склону горы хибарок и ветхую лачугу станционного павильона.
– И что дальше? За каким чертом мы здесь остановились? – проревел он и позвал проводника.
Когда поезд пришел в движение после аварии, к Чалмерсу вернулось привычное ощущение безопасности и его страх превратился в ярость. Он чувствовал себя так, будто его надули, заставив бояться понапрасну. Его попутчики не покидали своих мест в вагоне, их слишком сильно тряхнуло, и теперь они не могли уснуть.
– Сколько еще будем торчать здесь? – бесстрастно переспросил проводник в ответ на вопрос Чалмерса. – До утра.
Чалмерс недоуменно уставился на него:
– Мы проторчим здесь до утра?
– Да, мистер Чалмерс.
– Здесь?
– Да.
– Но вечером у меня предвыборный митинг в Сан-Франциско!
Проводник не ответил.
– Почему? Почему мы должны торчать здесь? Почему, черт возьми? В чем дело?
Терпеливо-размеренным тоном, в котором звучала презрительная учтивость, проводник детально описал ситуацию. Но Чалмерс много лет назад, в начальной школе, в средней школе, в колледже, усвоил истину, что человек не живет исходя из разумных соображений, да и не нуждается в этом.
– К черту тоннель! – прокричал Чалмерс. – Думаете, я допущу, чтобы меня задерживали из-за какого-то вонючего тоннеля? Вы хотите нарушить жизненно важные государственные планы из-за какого-то тоннеля? Скажите машинисту, что к вечеру я должен быть в Сан-Франциско и он должен довезти меня туда!
– Каким образом?
– Это ваша работа, а не моя!
– Но это невозможно.
– Найдите способ, черт побери! Проводник не ответил.
– Думаете, я допущу, чтобы ваши технические проблемы повлияли на национальные интересы? Вы знаете, кто я? Скажите машинисту, чтобы начал движение, если ему дорога работа!
– У машиниста свои приказы.
– К черту приказы! Сейчас я отдаю приказы! Скажите ему, чтоб ехал! Немедленно!
– Может быть, вам лучше поговорить с начальником станции, мистер Чалмерс, я не полномочен ответить вам, как мне бы хотелось. – С этими словами проводник вышел.
Чалмерс рывком поднялся с места.
– Послушай, Кип… – медленно произнес Лестер Таг, – может, они и впрямь… ничего не могут сделать?
– Могут, раз должны! – оборвал его Чалмерс, решительно направившись к двери.
Много лет назад, еще в колледже, он усвоил, что единственным эффективным средством убедить людей является страх.
В ветхой конторе станции Уинстон он встретил сонного мужчину с безвольным усталым лицом и испуганного молодого человека, сидевшего у диспетчерского пульта. Они оцепенев выслушали такой поток ругательств, которого им не доводилось слышать даже от рабочих ремонтной бригады.
– …и меня не волнует, как вы проведете поезд через тоннель, это ваша забота! – подвел итог Чалмерс. – Если не добудете локомотив и не отправите поезд, можете распрощаться с работой, со своими лицензиями, со всей этой проклятой железной дорогой!
Начальник станции никогда не слышал о Кипе Чалмерсе и не знал его должности. Но он знал, что в эти дни неизвестные люди, занимающие неизвестные должности, обладают безграничной властью, властью распоряжаться жизнью и смертью.
– Мы ни при чем, мистер Чалмерс, – умоляюще сказал он. – Мы не издаем приказов. Приказ пришел из Силвер-Спрингс. Может, вы позвоните мистеру Митчаму и…
– Кто такой мистер Митчам?
– Управляющий отделением дороги в Силвер-Спрингс. Может, вы дадите ему телеграмму…
– Я – какому-то управляющему? Я пошлю телеграмму Джиму Таггарту! Вот что я сделаю.
Начальник станции не успел прийти в себя, как Чалмерс подскочил к нему:
– Запиши и отправь телеграмму немедленно!
Месяц назад начальник станции не принял бы телеграммы ни от одного пассажира, правила запрещали это; но он больше не был уверен в правилах.
– «Мистеру Джеймсу Таггарту, Нью-Йорк. Задержан на „Комете“ на станции Уинстон, штат Колорадо, из-за некомпетентности ваших людей, которые отказываются дать мне локомотив. Должен быть вечером в Сан-Франциско на мероприятии чрезвычайной национальной важности. Если вы тотчас не отдадите приказ отправить мой поезд, о последствиях догадывайтесь сами. Кип Чалмерс».
Когда молодой человек передал эти слова по проводам, которые тянулись от столба к столбу через весь континент, словно стражи дороги Таггарта, а Кип Чалмерс вернулся к себе в вагон дожидаться ответа, начальник станции позвонил своему другу Дэйву Митчаму, чтобы прочитать ему текст послания. Он услышал, как Митчам простонал в ответ.
– Думаю, должен сказать тебе это, Дэйв. Я никогда не слышал об этом парне, но видимо, он важная персона.
– Не знаю! – страдальчески ответил Митчам. – Кип Чалмерс? Его имя постоянно мелькает в газетах, и всегда рядом с именами самых крупных шишек. Не знаю, кто он такой, но он из Вашингтона, поэтому нельзя рисковать. О Господи, что делать?
Нельзя рисковать, подумал дежурный в кабинете Таггарта и позвонил Таггарту домой. Было около шести утра. Джеймс Таггарт очнулся от обрывочного сна после почти бессонной ночи. Его лицо осунулось от услышанного. Он испытывал такой же страх, что и начальник станции Уинстон, и по той же причине.
Он позвонил домой Клифтону Лоуси. Весь гнев, который он не мог излить на Кипа Чалмерса, Таггарт излил по телефонному проводу на Клифтона Лоуси.
– Сделай что-нибудь! – орал Таггарт. – Мне все равно что, но это твоя работа, а не моя, позаботься, чтобы поезд прошел! Что, черт возьми, происходит? Я еще не слышал, чтобы «Комету» задерживали! Так-то ты руководишь своим отделом? Великолепно! Важные пассажиры должны отправлять телеграммы мне. Когда твое место занимала моя сестра, меня не поднимали с постели из-за каждой пустяковой поломки в Айове, я хочу сказать – в Колорадо!
– Мне очень жаль, Джим, – примирительно сказал Клифтон Лоуси, в его голосе звучали извинение, ободрение и необходимая в данный момент доля покровительственной доверительности. – Это просто недоразумение. Глупая ошибка. Не волнуйся, я обо всем позабочусь. Вообще-то я спал, но немедленно займусь этим.
